Хэллоуин (сборник)
Шрифт:
Он поднял глаза, заметив, что в доме вновь наступила строгая тишина.
– А за окном снежинки тают, – пропела старуха без тени улыбки дребезжащим старческим контральто. Кит мгновенно узнал мотив и все понял. – А и правильно, – осклабилась старуха. – А и верно. На сладенькое вас токмо и приманишь, но откуда бы у меня такому телефону взяться?
Она перестала улыбаться и смотрела на Кита неподвижным взглядом, лицо казалось вылепленным из глины. Таких лиц он видал тысячи. Он был для нее никем. Куском мяса, премудрым пескарем, выуженным на банальную
– Уж ты мне теперь послужишь, – пообещала ведьма. – Послужишь…
Кит кивнул, в голове все пылало. Он представил, как тискал этот сухарь в троллейбусе, ломал его, воображая, что вытаскивает аккумулятор, скребет ногтем неподатливую корку, «вынимая симку», а на деле лишь загоняя под ноготь жесткие, как наждак, крошки. Потом он живо вообразил, как толкается на широком крыльце политеха, между массивных колонн и, тыча сухарем в мажоров, важно произносит: «Эппл надо? Возьми, недорого отдам». Но это было бы лучше, чем заявиться к Ахмеду…
Кит прикрыл глаза, вынул правую руку из кармана, большим пальцем скинул колпачок и воткнул авторучку под тонкое веко с осыпавшимися голубыми тенями.
– Ох, – сказала бабка. Рот ее разом ослаб, распустился в плаксивую гримасу, а целый глаз смешно съехал к переносью. Кит смотрел очень внимательно и даже разглядел зрачок. Сильным толчком ладони он загнал авторучку глубже. Что-то хрупнуло. Тело опрокинулось навзничь, грохнуло об пол, словно с табурета упал промерзший насквозь суповой набор.
Боль в голове усилилась, собираясь в маленький шар над правой бровью, ежики в животе мстительно заворочались. Пипец, подумал Кит, странные праздники. Голова закружилась, Кит плотнее сомкнул веки, а когда открыл, то обнаружил, что стоит, привалившись к огромной и холодной печи. Ну так и должно быть: какие телефоны – такие и избы. На грубо сколоченном столе горела оплывшая свеча. Алюминиевая кружка с темным пойлом соседствовала с неуместной коробочкой. Логотип «Мегафона» смотрелся странно, словно кто-то блевал крошками гнилого сухаря, что лежал тут же, рядышком: «Будущее зависит от тебя». Это верно, решил Кит, рассматривая кучу тряпья на полу: плюшевая жилетка, задранные ситцевые юбки, грубые чулки, раздувшиеся на коленях, колченогий табурет между бесстыдно раскинутых ног, войлочные ботики на резиновом ходу, с замочком, модель «прощай, молодость». Остальное было погружено в густой полумрак. Чернильные углы, заскорузлые от пыли занавески на окнах. Кит еще раз посмотрел на тело. Убил?! Нет?! Плевать, в сущности. С ним-то что будет?
Ага, понятно. Ежики проснулись.
Кит оттолкнулся от печи и побрел к выходу, но через два шага запнулся. Коротко брякнуло железо, большой палец заломило так, что Кит на мгновение позабыл об остальном. Боль была яростно белой, и…
Кольцо.
Металлическое кольцо в полу. Поперек половиц немалая щель.
Мысли ворочались тяжело и больно, пока не столкнулись с оглушительной вспышкой.
Подпол!
«…Вона у меня в подполе скляница с красной крышечкой, а в ей настоечка.
Кит стоял на крышке люка, покачиваясь, как дряблая водоросль в тихой воде. Брехала все старая, нет там ничего – ни с красной крышечкой, ни с зеленой. Вари, горшочек, вари! Да? А как она, интересно, хотела, чтобы ты ей послужил? С ежиками в пузе, а?! Кит взял со стола кружку со свечой, пламя затрепетало, слабые хлопки звучали, словно щелчки пальцами. Нет, замануха это. Очередной сухарик, как в пакетике с «Кириешками». Нельзя туда. Да?! А че делать?! Сдохнуть?!
Надо посмотреть, решил Кит, хуже не будет. Чтоб ты, горшочек, треснул!
Он потянул за кольцо, превозмогая тошноту и боль. Из черного проема дохнуло сырым холодом.
Кит посветил вниз, разглядывая не слишком пологую лестницу и часть полок с пыльными банками, за которыми смутно проглядывали краснощекие помидоры и пупырчатые огурчики, заплесневелые грибочки и еще какая-то гадость – не разглядеть. Кит немного подумал и надел ботинки, потом присел на край, свесив ноги вниз. Ежики затеяли игривую возню, пришлось немного обождать, Кит сплевывал кисло-горькую слюну вниз между коленей. Пора…
Спускался осторожно, как старик, проверяя каждую перекладину на прочность, прислушиваясь к малейшему треску. Бегло осматривался по пути и, кажется, заприметил на стене электрический выключатель метрах в двух от подножия лестницы. Подпол оказался неожиданно большим, дальние углы и полки не просматривались. Справа или слева? Что карга говорила? Быстрее, некогда уже думать! Кит стоял на предпоследней ступени лестницы, водя свечным огарком из стороны в сторону, воск стекал на пальцы…
Крышка люка с грохотом закрылась.
Кит вскрикнул и выронил импровизированный светильник. Свеча погасла.
– Эй, – сказал Кит громким шепотом. – Эй!..
На большее – не осмелился.
Темнота прильнула к нему холодным телом, коснулась лица. Кит задрожал, лестница под ним опасно зашаталась. Он не знал, на что решиться: лезть наверх или сначала найти и зажечь свечу, попробовать выключатель, и… не двинулся с места, обратившись в слух. Все в нем клокотало: кровь, сердце, дыхание. Воздух с присвистом сочился сквозь зубы, как он ни сдерживался. Ни единого звука над головой. Сама, что ль, свалилась? Крышка откидывалась не полностью, упираясь в угол печи. Вот гадство!
Свет, решил Кит несколько томительных секунд спустя, свет.
Не паникуй…
Он стал нащупывать ногой последнюю перекладину. Куртка шелестела оглушительно. Ага, вот она! Кит встал на земляной пол, одна рука выпустила лестницу и опустилась. Он перевел дыхание. Так, не забыть: справа полки, слева стена – до угла с выключателем не больше полутора метров.
Зажигалка, идиот!
Кит едва не рассмеялся и тут же расслышал в темноте впереди неясный шорох. Е-мое! Некоторое время он не шевелился, да и не смог бы. Горло перехватило спазмом, но ничего не происходило. Темнота по-прежнему нежно целовала в щеки, глаза, губы. Ежики трепыхались.