Хельмут Ньютон. Автобиография (пер. К. Савельев)
Шрифт:
У меня была другая любовница – одна из немногих, если не единственная, еврейка среди моих многочисленных подруг. Ее звали Луиза Голдинг. Она происходила из богатой семьи. Ее отец владел типографией, где печатали золотые буквы на кожаных книжных переплетах.
Луиза была милой девушкой, и я действительно любил ее. Однажды, в момент непростительной слабости, я сделал ей предложение, которое было принято мгновенно и без колебаний. Иногда я ходил к ней обедать и, поскольку это был настоящий еврейский дом, ее мать подавала превосходную еду. Впрочем, я заходил не слишком часто, потому что изнемогал от скуки. Честно говоря, я точно не помню, кто из нас сделал предложение, но если это была она,
Я буквально умирал от тоски, сидя за столом вместе с ее родными. Потом ее отец отвел меня в сторонку и сказал: «У тебя не будет никаких забот, мой мальчик. Мы состоятельные люди, и я приму тебя в дело». Когда я вернулся домой, то от сомнений не мог заснуть. Я не спал несколько ночей подряд.
Война почти закончилась, и дисциплина в армии стала еще более слабой, чем в военное время, но мне приходилось оставаться на армейской службе, потому что демобилизация в австралийской армии происходила по балльной системе. Это означало, что человек, который не был женат, не имел детей и семьи, демобилизовывался последним. Я не переживал по этому поводу и хорошо проводил время. Мне не приходилось тяжело работать. Наконец в 1946 году меня уволили из армии.
Свидетельство о перемене имени, Мельбурн, 1946 г.
В том же году, снова побуждаемый стремлением стать великим фотографом, я решил изменить свое имя. Фамилия Нойштадтер не подходила для персонажа, которого я себе представлял. Это было все равно что сбросить старую кожу или отслужить в Иностранном легионе и получить новое удостоверение личности. Я решил, что этот человек должен сохранить связь со своей ранней юностью, поэтому сохранил имя Хельмут и выбрал фамилию Ньютон, которая показалась мне хорошим английским аналогом фамилии Нойштадтер. Я поклялся никогда больше не думать о себе как о Нойштадтере. Хотя некоторые люди подозревали, что моя настоящая фамилия звучит иначе, я с большим успехом убедил весь мир, что меня зовут Хельмут Ньютон. Когда австралийское правительство выдало мне паспорт, я с радостью принял его, памятуя о своих первых годах, проведенных в этой гостеприимной стране, но когда меня спросили, какой город указать как место рождения, я без колебаний ответил: «Берлин». Таким образом, мое прошлое осталось реальным, но в нем появилась некоторая двусмысленность.
Глава шестая МЕЛЬБУРН, 1946–1956
Помню эйфорию, которую я испытал, когда уволился из армии в 1946 году. Мне выдали сто австралийских фунтов, что называлось «отсроченным жалованьем». На эти деньги, зажатые в потной ладони, я сразу же купил себе чудесный автомобиль, четырехдверный туринг-кар Ford V8 1930 года выпуска, словно вышедший из фильма «Неприкасаемые». Теперь я снова остался без гроша, как в Сингапуре после посещения борделя.
Моя мать, жившая с моим сводным братом в Аргентине, прислала письмо, в котором просила меня приехать к ним (мой отец к тому времени уже умер). В ответном письме я написал: «Это совершенно невозможно. Я люблю Австралию и не собираюсь ехать в Южную Америку. У меня даже в мыслях нет уехать отсюда. Я счастлив здесь; люблю эту страну и обожаю местных жителей».
В том же 1946 году я открыл крошечную студию в Мельбурне. Я нашел мансарду на Флиндерс-лейн, за которую ежемесячно платил
Я никогда не думал, что буду зарабатывать приличные деньги, потому что в те дни, когда я начинал свою профессиональную карьеру, фотографы очень редко были состоятельными людьми. Если вы стремились к богатству, бесполезно было быть фотографом. При определенной удаче можно неплохо зарабатывать на жизнь, но не стоило и мечтать о настоящих деньгах.
Мне претила идея о собственном офисе и штате сотрудников. Я всегда был одиноким волком и работал с одним ассистентом. С тех пор почти ничего не изменилось. У меня по-прежнему нет офиса и студии, но есть секретарша и один ассистент.
У девушки, которая подрабатывала ретушированием моих снимков, была подруга-актриса. Она предложила пригласить ее ко мне для позирования, чтобы заработать немного денег на стороне. Молодая актриса вошла в переднюю моей студии. Там никого не было; тогда у меня не хватало средств на секретаршу, а сам я, наверное, в этот момент проявлял снимки в темной комнате или занимался чем-то еще. Она села и стала в ожидании разглядывать фотографии, развешанные на стенах моего крошечного кабинета. Так я познакомился с Джун.
Потом она говорила мне, что никогда раньше не видела ничего подобного. Она была совершенно зачарована и ожидала, что «Хельмут Ньютон» окажется пожилым человеком с длинной бородой. Но когда я приоткрыл дверь и высунул голову в комнату, то оказался вовсе не бородатым стариком, а молодым, симпатичным щеголем-иностранцем!
Она была очень хорошенькой, и я сразу же сказал: «Вам нужно будет прийти, чтобы сделать пробные снимки», как говорят все фотографы, даже в наши дни. Если молодой фотограф хочет переспать с моделью, он говорит: «Приходите для пробных снимков после окончания рабочего дня». Джун пришла, но я так ничего и не добился.
Я пригласил ее пообедать, она согласилась. Я отвел ее в мельбурнский ресторан «У Марио», который считался шикарным и дорогим. Мы сели за столик для первой совместной трапезы, я нервно пересчитывал в кармане скудные сбережения.
Когда дело дошло до десерта, Джун заглянула в меню и решила, что она хочет Cr^epe Suzette [8] . Она даже не знала, что это такое, но десерт был самым дорогим блюдом в меню. Сейчас она клянется, что не смотрела на цену и ей просто понравилось название. Я же сказал себе: «Вот дрянь! Она заказывает самый дорогой десерт, а я сижу как на иголках, не зная, хватит ли у меня денег заплатить за обед».
По выходным я вывозил Джун за город на пикники с пивом и цыплятами в своем замечательном автомобиле, который я любовно окрестил «Вероникой». Однажды мы нашли уютное местечко, расстелили одеяло и закусили на свежем воздухе, а потом я покрывал ее поцелуями, что ей очень нравилось, и попытался раздеть. У нее была масса ухажеров. Одно время она носила красивый белый свитер с вышитыми на нем мужскими именами. Там были Гастон, Билл, Дэвид и еще кто-то, но я никогда не страдал от ревности и находил все это очень забавным.
Мне не удалось далеко продвинуться в своих ухаживаниях. Сначала это возбуждало меня, а потом начало бесить, поскольку я европеец и не люблю всех этих китайских церемоний. Но она просто никак не решалась уступить мне.
В конце концов я переспал с ней в моей маленькой хижине.
Потом мы надумали отправиться на несколько дней в старый шахтерский городок Балларт, в нескольких часах езды от Мельбурна, для проверки нашей совместимости. Мы зарегистрировались в гостинице и провели ночь на скрипучей железной постели с ужасным продавленным матрасом. Обстановка была не самой подходящей для бурной страсти, но это нас не остановило, и мы пришли к выводу, что с каждым разом становится все лучше.