Хеймдалль
Шрифт:
Лауга сказала:
– Когда я заболевала, Дарри был единственным, кто всегда мог меня вылечить, он всегда готовил специально для меня особый отвар, секрет которого я храню по сей день. Каждый раз, когда я слышу его имя, я чувствую вкус этого отвара, будто бы прямо сейчас его пью, и мне всегда становится лучше.
Пока Бранд отвлекся на разговор со своим старым другом Скъёльдом, Хродмар подумал, что успеет встретиться с его дочерью Фридой. Когда заиграла флейта, он тихонько улизнул и побежал к дому Скъёльда Деревянного. Хродмар не любил Скъёльда – сухой и едкий тип, который лучше продаст себя в рабство маврам, чем выдаст родную дочь за него. Да и прозвище его само за себя говорило – редкий
Хродмар буквально ворвался в дом Скьёльда и увел Фриду как можно скорее, оставив котел, в котором пузырилась форель. Ее волосы всегда пахли аппетитным вечерним ужином, и Хродмару это очень нравилось. Он любил Фриду с раннего детства. Добрую и веселую, беззаботную в душе, но вечно погруженную в заботы домашние.
Они пришли к старому зеленому дубу, скучавшему посреди поляны с розовыми маргаритками. Здесь всегда встречались молодые пары, старавшиеся хотя бы на минутку скрыться от чужих глаз. Была даже местная легенда, что однажды именно здесь в день всех сердец Фрейя повстречала своего будущего мужа Ода. Он возлег с ней у дуба, и в то же мгновение прямо из земли пробились ростки маргариток, разом распустившись. А уже потом, как известно, Од пропал без вести, и Фрейя заплакала слезами, превращающимися в золото.
– Венок положила под подушку? – начал Хродмар, облокотившись спиной о ствол дуба.
– Положила, – холодно ответила Фрида, считавшая, что любящий мужчина всегда обязан начинать разговор с поцелуя, хоть это и порицалось.
– Увидела кого-нибудь?
– А с чего я должна тебе говорить? Это женское, вообще-то, – Фрида, по-детски надувшись, скрестила руки.
Хродмар хотел было сорвать маргаритку, но передумал и нахмурился, с упреком взглянув на Фриду. Она потеребила свою длинную косу и нехотя произнесла:
– Ладно, конечно, мне приснился ты, но…
– Но? – давил Хродмар.
– Я видела тебя и в тоже время чувствовала, что это был не ты, словно кто-то другой в тебя вселился… или скорее в твоем облике явился чужой, мне стало страшно и я проснулась.
– Точно, женское, – фыркнул он.
– Ты почему недовольный такой?
Хродмар опустил голову.
– Ничего. Гадко на душе. Встречаешь вновь рожденную Фрею 13 , пляшешь довольный вокруг шеста, а на следующий день вдруг провожаешь в Вальхаллу родного деда.
13
Вновь рожденная Фрея – имеется ввиду празднование летнего солнцестояния.
– А ты хотел, чтобы он принял смерть на соломе?
– А-ай, – махнул рукой Хродмар, – тебе не понять.
Ему так хотелось прижаться к Фриде, обнять ее за талию. Он потянул руку, но тут же сдержался.
– Когда я окажусь во владениях Ньёрда 14 , ты будешь меня ждать?
Фрида улыбнулась от такого наивного вопроса, но потом резко переменилась в настроении и сухо повторила фразу, которую Хродмар слышал уже не в первой:
– Не мне перечить воле отца. Если он хочет, чтобы я вышла за Вестейна…
14
Владения Ньёрда – море.
Хродмар взял ее за руку.
– Опять ты за свое, подожди…
Он прикрыл рукой ей рот и поцеловал в щеку. Она почти не противилась.
Когда Хродмар проводил Фриду до дома, едва он успел подвести ее к двери, как она распахнулась, и появился склочный Скьёльд со своей вечно угрюмой застывшей миной. Он прислонился к дверному косяку и с укором уставился на Хродмара, враждебно хрустнув челюстью. Фрида покорно опустила голову и рискнула перейти порог, но отец сухим басом приказал:
– Стоять!
Фрида повиновалась. Скъёльд молча сверлил взглядом Хродмара. Тот с отвращением рассматривал глубокие морщины своего потенциального тестя, которые напоминали ему борозды в сухом поле. Фу! Хродмар ощутил на себе его деревянный взгляд, ему почудилось, что вот-вот и его собственное лицо иссушится и растрескается подобно коре.
Скьёльд недовольно закатил глаза, спросив:
– Трогал? – бросил он скучающе, будто подобное происходило не впервой, что было правдой.
– Трогал, – помедлив ответила Фрида.
– Где трогал? – обратился он к Хродмару
– За руку взял… – дернул бровью Хродмар.
– Та-а-к, – зажал палец Скьёльд. – И все?
– Поцеловал… в щеку… – смутился Хродмар.
– Еще? – зажал Скьёльд второй палец.
Он помолчал и пожал плечами:
– Пожалуй все, чего тут.
Скъёльд давил взглядом на Фриду, но она старалась не обращать на него никакого внимания, после недолгой паузы он отпустил ее:
– Можешь идти.
И она вошла в дом, не взглянув на Хродмара, чтобы не провоцировать отца. «Чтоб тролль его унес, да подальше!» – подумал Хродмар, с удовольствием взглянув на Скъёльда. Тот, пригрозив всем своим видом и даже не моргнув, протянул Хродмару свою ладонь. «Помилуй меня Один! Опять он за свое!» – вознегодовал про себя Хродмар. В ответ он проверил каждый мешочек на своем поясе и развел руками, мол, пусто. Тогда Скьёльд молча кивнул на молот Тора, висевший у Хродмара на шее. Жалко было ему отдавать такую вещь, но это гнилое дерево мерзко ухмыльнулось и громко во всеуслышание крикнул:
– Ну хорошо, я завтра мимоходом зайду к Бранду, поведаю, как его сын вместо того, чтобы провожать родного деда, чуть было не оприходовал мою дочь!
И у забора замедлил свой шаг человек, чтобы из любопытства проследить за дальнейшими событиями. Хродмар снял со своей шеи молот и сказал:
– В таком случае я вам должен только половину, целый не отдам.
– Не беда, – спокойно ответил Скьёльд, – рядышком стоит кузня твоего деда, там и разделим.
Они отправились к кузне Дарри Доброго, которая теперь по праву принадлежала Хродмару. Он с сожалением положил оберег на наковальню и только замахнулся топором, как Скьельд Деревянный остановил его, цокнув:
– Дай-ка мне, обманешь еще.
Хродмар передал топор и внезапно выпалил:
– Скьёльд! Я прошу руки вашей дочери…
Скьёльд хрюкнул от смеха.
– Нашел ты время! Слушай… Я уважаю твоего отца, но отдавать родную дочь сосунку, кой заместо багрового от крови меча лишь сиську матери держал в руках, это просто смешно, не находишь?!
И нанес удар, разрубив ровно пополам молот Тора.
Довольный Скьёльд взял свою законную половинку и отправился домой, но тут Хродмар лукаво улыбнулся, решив соврать: