Хич
Шрифт:
Совсем не хочу. Просто я так езжу. И как ты до сих пор жив, не пойму. Так ты точно не хочешь меня убить? Само собой. А что? Вот если "само собой", то сделай, пожалуйста, так, чтобы стрелка спидометра легла на отметку "шестьдесят".
Майк все понял, и деревья вместе со столбами электропередач слегка замедлили свой бег, а на душе у Боба стало как-то спокойнее.
Спасибо тебе, уважил парня. Я где-то слышал, что байкеры любят неторопливую езду, вот как сейчас.
Да, это так. Но только не я. А почему? Люблю скорость. И адреналин в крови – романтика, в общем. Кто-то что-то говорил о траблах, нес па? Ну и что? Все равно
Слушай, а где ты живешь? А разве ты мысли не читаешь? Уже давно бы все прочел. Да их невозможно читать. Это же не книжка, в конце-то концов. А как что? Знаешь, есть такие картинки… ну, смотришь на них и ничего не видишь – одни узоры. А потом глянешь повнимательнее, и видишь совершенно другой рисунок, что-то типа мозаики. Понятно? Не совсем, конечно, но я понял. Что-то вроде ребуса, да? Ага. Так где ты живешь? Да в Москве, успокойся. На Автозаводской, может, знаешь эту станцию? Да. Полностью промышленная зона. В самую точку.
Перед глазами, словно какая-то полупрозрачная пелена, поплыли очертания каких-то серых пятиэтажных домов, невообразимых дворов, заваленных сломанными двигателями от машин, ребят, одетых как в фильме "Прощай, шпана замоскворецкая".
Что это, Майк? А ты что-то видишь? Да. Что-то серое и размытое, похоже… Да это я детство вспомнил.
Он видел какую-то тесную коммуналку, где кухня и ванная приходилась на пятнадцать человек, где постоянно пахло готовящимися щами и куревом. Каким-то боком Боб почувствовал, что Михаилу (Мише) сейчас пятнадцать, он живет в этом месте с матерью, и что Григорий будет приставать к ней, когда придет с работы. И что Миша специально для него отлил свинцовый кастет вместе с пацанами во дворе. И что вечером он разобьет ему лицо, потому что свинцовая болванка уравнивала их весовые категории и силы.
И как, дал Григорию прикурить? Еще как. Он потом обходил нас за километр, а при встрече с мамой говорил "доброе утро", "добрый день" и "добрый вечер" в зависимости от времени суток.
Через полтора часа Боб знал про Михаила практически все – где прошло детство, как он провел свои лучшие годы. Единственное, пожалуй, что было трудно – при чтении мыслей и визуальных образов (которые тоже являются неотъемлемой частью мыслей) начинала болеть голова. Видимо, в эти моменты голова Боба работала чуть сильней обычного: сначала не очень сильно, практически незаметно, затем неожиданно боль накатывала волнами. После копания в чужих мозгах головную боль вызывало буквально все – звуки, запахи, свет и просто предметы, на которые было больно смотреть. К тому же здесь была одна особенность – просто так залезть в чьи-то воспоминания ему не удавалось, читались только те мысли, которые "плавали" на поверхности. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы Боб смотрел в глубокий омут – вроде бы на дне что-то виднеется, да слишком размыто и неясно.
Они решили остановиться и передохнуть – хотелось есть. Впрочем, Миша мог ехать без остановок достаточно долго, просто он решил пожалеть парня и дать ему поесть – тот не ел, по всей видимости, со вчерашнего дня. К тому же ему хотелось поговорить с ним (все-таки телепатическое общение – слишком непривычно, как если бы Майк решил пройтись голым по Красной площади). В последнее время по бокам дороги, что ведет из Рязани в Москву, будто грибы после дождя, произрастало большое количество разных забегаловок, где каждый мог остановиться и покушать. Возле одной из таких они и притормозили и забронировали столик.
– Боб, ты что будешь?
– У меня нет денег…
– Зато у меня – есть, – с улыбкой парировал Михаил.
– Так что есть-то будем? Сосиски будешь?
– Ага. С хлебом и чем-нибудь, что пьют.
– А сколько?
– Ну… думаю, двух хватит.
Михаил многозначительно покачал головой и пошел к палатке. Через некоторое время он вернулся с десятью сосисками, хлебом и двумя чашками раскаленного кофия.
– Шесть тебе, четыре мне.
– Я же просил две…
– Ну вот я и говорю – шесть так шесть, – ответил он.
Три сосиски Боб смёл с тарелки тут же, заедая черным хлебом и запивая это все кофием. Байкер ел неторопливо, поскольку кушать особо не хотелось (можно сказать, он купил себе еду только для того, чтобы его великодушие не бросалось в глаза).
– Знаешь, Боб, я тут кое о чем подумал.
Поскольку читать мысли не было сил, Вова решил поинтересоваться.
– О чем?
– Свою способность ты можешь очень здорово использовать. Понимаешь, о чем это я?
– Понимаю, да не совсем…
– Странный ты все-таки парень. Ты можешь жить, практически ничего не делая. Ведь зная мысли человека, ты властен над ним – можешь предсказать его действия, его желания.
– Например?
– Хм… ну вот хотя бы взять "кидал" на улице – те ребятушки, которые прячут шарик под тремя колпачками. Каждый шулер точно знает, в какой стаканчик он спрячет "капусту". А если знает он, знаешь и ты.
– Ну, допустим, для меня это слишком криминальный вариант. Есть еще что-нибудь?
– Еще? Да запросто. Ты где-нибудь учишься? Студент, небось?
– Ага.
– Так вот, могу тебе сразу сказать – на все свои экзамены ты можешь забить большой ржавый гвоздь. Когда экзаменатор задает вопрос, в его мозгу уже есть ответ. А ты просто считываешь его – и все. На красный диплом пойдешь, кстати.
– А еще? Я об этом думал.
– Блин! Например, чтобы устроиться на хорошую работу, нужно знать иностранные языки. Теперь все, что тебе требуется – это научиться правильно произносить слова. Читаешь мысль и выдаешь то, что хочет слышать твой собеседник – и все тут. Парень, да ты можешь теперь общаться с любыми людьми на их уровне. У тебя такой дар… – Майк слишком оживленно говорил, почти плевался.
Боб чуть поразмышлял – а ведь хорошие открывались перспективы.
– Ну хорошо. Положим, это так. Но этот дар появился у меня совершенно неожиданно, и точно так же внезапно может пропасть. Представляешь? Устроился я, положим, на хорошую работу, и только благодаря чтению мыслей там держусь. Вдруг
– бац, трах-тибидох, сим-салабим-ахалай-махалай – и ни фига. И все рушится. Что тогда?
– Хмм… я как-то не подумал. Тогда у тебя есть другой вариант: твоя способность будет помогать тебе учиться, ты будешь лучше понимать людей, то, что они хотят тебе сказать. Ведь есть же такие мысли, которые нельзя выразить словами – сплошные абстракции. А ты их будешь видеть и понимать – неужели это так плохо?
– Это замечательно. Вот этот вариант мне подходит больше всего. Особенно эта фишка с иностранными языками – ты просто гений.