Химера
Шрифт:
В поисках ответов голова закружилась вокруг своей оси и через пол-оборота его нашла. За спиной на перроне я обнаружил отдыхающего «железного монстра». В его мутном от копоти и брызг бурой грязи окне я и увидел незнакомое отражение человеческого существа, взирающего взглядом нахохлившегося попугая. Это я?.. Ничего не шевельнулось в безукоризненно чистой памяти.
Неопровержимый факт — я мужчина. На вид не больше тридцати лет. Спортивное телосложение, европейский тип лица, бледная кожа без капли загара и небесного цвета глаза. Особо выделялись на фоне «фейса» мешки и синева под глазами, от недосыпания или усталости, кто их разберет. Длинный нос, утончающийся
Полюбовавшись собой несколько секунд, я состроил злобную гримасу и, напугав собственное отражение, повернулся в сторону вокзала. Боковым зрением уловил, что в этот момент я замерцал и стал полупрозрачным. Как будто солнечный свет беспрепятственно устремился сквозь меня. Странно… Барахлят что-то глаза, но, будем считать, что это последствия жары.
Преодолев семь бетонных ступенек, я вошел через пластиковые двери в здание вокзала. По громкой связи противным скрипучим голосом объявили отправку поезда с первого перрона. Я проводил тоскливым взглядом последнего молчаливого свидетеля моего неизвестного прошлого, помахал на прощанье ему рукой и начал жить с чистого листа…
— Ту-ту… Ту-ту…
Возвращение к реальности застало врасплох. Я стоял посреди оживленной дороги, по-видимому, проскочив по невнимательности на предупреждающий красный. Машины пролетали мимо с сумасшедшей скоростью, и каждый водитель считал своим долгом нажать на гудок и покрутить у виска, недвусмысленно намекая на мои не слишком развитые умственные способности.
Да, понимаю, что я сейчас не в том месте… Что за неудачный день-то такой?!
Дождавшись зеленого сигнала светофора, я смешался с разномастной толпой и двинулся в направлении «Плотинки». Пунктом моего назначения был Исторический сквер у плотины реки Исеть. Место, с которого когда-то начинался Екатеринбург. Там часто проводят зрелищные городские мероприятия, народные гуляния и праздники, но сегодня должно быть пусто. Середина рабочей недели, к тому же утро. Идеальное время и место для человека, которому сейчас хочется одного — покоя… от всего и ото всех…
Едва переставляя одеревенелые ноги, я шел к скверу, перечитывая повсеместно развешанные баннеры, пестрящие слоганами: «Мир никогда не будет прежним», «Управляй мечтой», «Хочешь жить, умей вертеться»… Прям не рекламные лозунги, а философские изречения.
Вытащив телефон, я нажал на кнопку «отключить питание». Мобильный пропиликал характерную заунывную мелодию и вернулся на законное место. Его работа на сегодня закончена, телефон тоже уволили. Пусть весь мир подождет, я для него пока умер. Вряд ли кто-то захочет мне позвонить, но в любом случае лучше перестраховаться. Никого не хочу слышать…
Голову наполнял калейдоскоп звуков: рев автомобилей, бессвязная речь, надрывный детский плач, гул высоковольтных проводов, топот копыт на брусчатке, неугомонный шум торговых рядов и пронзительные крики заряженной толпы. Странно… Как будто окунулся в прошлое, ведь большинства источников шума я рядом не видел. Звуки
Время плыло вперед по естественному течению, мягко и ненавязчиво, без ярких всплесков, бурных водоворотов и ослепительных брызг. У меня много времени… Слишком много.
Год пролетел быстро, но я так ни разу и не был в музейно-мемориальном комплексе, до которого сейчас оставались считаные метры. Работа, работа и еще раз работа… Сегодня я свободен, как птица в небе. У меня есть возможность смотреть на каменный барельеф сколько угодно, и даже нацарапать на нем надпись: «Здесь был Вова». Я могу поплевать с пирса на жадных до хлеба уток. Хотя есть менее варварские и более полезные для души развлечения. Например, отделить дурные мысли от хороших, прогулявшись по удивительному «саду камней». Ну, или посетить водонапорную башню — самое старое городское строение, которое видело Татищева с де Генниным. В конце концов, можно просто посидеть у плотины городского пруда. Памятник гидротехнического искусства все-таки. Да навалом чего можно…
Но как это обычно бывает — есть время и возможность, но нет желания. Поэтому я направился к ближайшей кованой скамейке, спрятанной в тени разноцветных осенних деревьев. Усевшись поудобнее или, вернее, растянувшись во всю ее длину, я прикурил сигарету от дрожащего на ветру огонька бензиновой зажигалки. Затянулся насыщенным едким дымом и выдохнул, кашлянув от непомерной жадности. Никак не могу избавиться от вредной привычки из прежней жизни. Необъяснимая тяга к никотину меня просто убивает. Она въелась в мозг… Что я только ни пробовал: пластыри, специальные таблетки, жевательные резинки, кодирование. Бесполезно…
На небе мирно плыли облака. Ветер занимался укладкой волос, и я прикрыл глаза. Полное умиротворение. Все, как заказывал…
Очнулся я в душном здании вокзала. Вонь из смеси человеческого пота, прокисшей одежды и испорченных жарой продуктов убивала на корню желание дышать. Но это сейчас не так важно…
В десяти метрах от себя я увидел молодого человека, одетого в белую рубашку с одинокой звездочкой на погонах, и в фуражке с кокардой. Он объяснял старушке с безразмерным рюкзаком на плечах, куда ей нужно идти, усердно жестикулируя при этом руками, словно лопастями вентилятора. Судя по непонимающим глазам бабушки и удрученно-сосредоточенному лицу парня с подрагивающими скулами, повторялось это уже не второй раз и даже не пятый. Он должен мне помочь…
Я устремился сквозь плотную толпу к ним и выпалил, не раздумывая:
— Извините! Господин жандарм, вы должны меня спасти! Я ничего не помню! Кто я такой? Я очень хочу пить.
— Шутник… Я тебе что: автомат с газировкой? Пойди и купи, не перетрудишься, — с раздражением откликнулся блюститель закона, пропуская мимо ушей основной вопрос. Бездушным голосом он продолжил познавательную речь, копируя интонацию нудного навигатора: — Повернете направо через двадцать метров. Затем налево, вторая дверь…
— А ты что, милок, совсем ничего не помнишь? — примеряя ко мне оценивающий взгляд, спросила радушная старушка, переключаясь на более интересную для нее тему. — Ударился, поди, где… На алкаша и наркомана вроде не похож. Видно же, что хороший человек, в галстуке, при параде. Сейчас я тебе, родимый, домашнего кваску холодненького дам. Память он, конечно, не вернет. Хотя… чем черт не шутит, ну, от жажды уж точно спасет.
— Я помню лишь то, что три минуты назад спустился со ступенек поезда, который сейчас уже отошел.