Химера
Шрифт:
Норман вздохнул и грустно улыбнулся.
— Если для восприятия вашего сообщения необходимо считать, что невидимый мир существует, и души к нему принадлежат, для меня это не составит проблемы.
— Пусть будет так, — сказал отец Регин, — возможно, вы знаете, что в моменты сильного религиозного переживания, человек воспринимает мир особым образом. Наш брат Эжен иногда видит удивительные вещи, но я расскажу только о том, что может интересовать вас. Он рассказал мне, что однажды вечером, выйдя на галерею, заметил, что химера, та самая, исчезла.
— Похожая, но не та же самая? — уточнил полковник.
— Это не объяснить простым описанием, — ответил настоятель, — когда я расскажу дальше, будет понятно, что имел в виду брат Эжен. Он, по какому-то наитию, перешел на левый берег, повернул направо по бульвару Сен-Жермен и скоро вышел на Рю де Бабилон. Там он обратил внимание на маленькую арку, под которую вела дорожка из белых плит, окруженная зеленью. Он прошел по дорожке, и попал в маленькое открытое кафе. Там, за столиком, между двумя зверями, львом и драконом, сидела химера в образе женщины. Он сразу узнал ее, в ужасе, побежал, не разбирая дороги, и вел себя так тревожно, что его задержала полиция. К счастью, полисмен, выяснив, что брат Эжен — клирик в Нотр-Дам, догадался позвонить мне, и все уладилось.
Настоятель замолчал и внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Значит, брат Эжен видел химеру, льва и дракона, — спокойно уточнил Норман.
— В этом кафе есть две садовые скульптуры, — пояснил отец Регин, — Лев, опирающийся на шар, это символ земных царей, и рогатый дракон — символ Зверя Апокалипсиса.
— В даосском символизме эта пара означает гармонию, — заметил полковник, — я много раз видел таких зверей в китайских ресторанчиках.
— Верно, — согласился настоятель, — но, помимо зверей, там была жена в багряной одежде, с золотой чашей в руке и тайными знаками, начертанными на лбу. И это на улице с именем «Вавилон». Знаете, сын мой, что об этом сказано в Писании?
Настоятель протянул руку, взял со столика библию, раскрыл, и медленно прочел:
«С нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле… Жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным… Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель».
Отложив книгу, он добавил:
— Это Апокалипсис, глава 17.
— Странно, — сказал Норман, — если брат Эжен пользовался библией, то почему он опознал в той даме химеру, а не вавилонянку в красном? Ведь химера — это языческий персонаж, а не христианский.
— А вас не удивляет, что этот языческий персонаж многократно повторяется в экстерьере Нотр-Дам, христианского собора?
— Я где-то читал, что химеры Нотр-Дам связаны с христианским обычаем изображать злых демонов в виде античных богов… Или античных богов в виде злых демонов.
— Вы считаете демонов, выдумками? — спросил настоятель, — Вы совершенно не допускаете мысли, что они могут существовать в действительности?
Полковник Олле покачал головой.
— Нет. На мой взгляд, демоны это что-то вроде Микки Мауса. С одной стороны, хорошо известно, что Микки Маус придуман Уолтом Диснеем в 20-е годы прошлого века. Но с другой стороны, Микки Маус уже так знаменит, что он представляется более реальным, чем, например, святой Бернар, аббат Клерво, который действительно жил в XII веке.
— И вы не сочтете сумасшедшим человека, который верит в реальность Микки Мауса?
— Нет, конечно. Почему бы человеку не поверить в то существо, которое он тысячи раз видел на картинках? Если, со слов свидетелей, во главе банды стоит Коннор Мак-Лауд, значит надо искать человека, похожего на Кристофера Ламберта.
— Боюсь, что не знаю, о ком вы говорите, — сказал отец Регин.
— Мак-Лауд это герой культового фэнтези-фильма «Горец». Его играл Ламберт.
Настоятель скривился, как будто выпил что-то кислое.
— Культовое фэнтези. Какие нелепые суеверия бывают у современных людей.
— Возможно, — согласился Норман, — но моя работа защищать этих людей независимо от того, суеверны они или нет. Так что, я хотел бы поговорить с братом Эженом по поводу примет той женщины, которую он видел.
— Вы полагаете, сын мой, у вас хватило бы чувства такта?
— О чем вы, падре?
— Брат Эжен очень ранимая натура, он сразу почувствует, если вы будете разговаривать с ним как с… скажем так, не вполне вменяемым человеком. Вы ведь считаете такие видения признаком психического расстройства, я прав?
Норман вздохнул.
— Отец Регин, вчера мне пришлось полчаса разговаривать с человеком, который держал боевую гранату посреди автобуса с 28 заложниками. Если бы я дал ему понять, что считаю его сумасшедшим, заложники стали бы фаршем ровно через 7 секунд. Как по-вашему, я достаточно владею собой, чтобы говорить с братом Эженом, у которого ни гранаты, ни заложников?
— Хорошо, — согласился настоятель, — Тогда идем.
Снова была прогулка по катакомбам «готичной» фэнтези, после чего они оказались в каменном закутке, посреди которого неподвижно стоял на коленях болезненно-худощавый молодой человек.
Норман вопросительно посмотрел на настоятеля. Тот молча прижал палец к губам.
Ждать пришлось около четверти часа. Потом юноша обернулся, быстро поднялся на ноги и виновато произнес:
— Простите, отец Регин, я не видел вас… И вас, брат… Простите…
— Меня зовут Норман, — ровным голосом сказал полковник, — Вы подарили нам некоторое время на раздумья, брат Эжен, а это всегда полезно, вы согласны?
— Да, раздумья… Вы правы, брат Норман. Я вижу, вы умеете ценить это. Ваш день так насыщен делами, что не всегда остается время на то, чтобы побыть наедине с богом.