Химеры. Том 1
Шрифт:
– Идиоты, они побежали в сторону, где живёт то членистоногое, - я в замешательстве и чувствую, что совершил преступление, ведь там, их ждёт верная смерть.
– Ну, и ладненько, хлопот меньше, - успокоился Прелый.
– Их необходимо остановить, - ощущая вину, говорю я.
Арсений Николаевич с уважением смотрит на меня, но в глазах не соглашается: - Ты ещё совсем молод, Великий князь Никита, быть добрым, это хорошо ... но не всегда, сам не поймёшь, как на шею сядут, и не сбросишь уже никогда. Если так распорядилась ситуация, зачем рвать жо...у. Что касаемо меня, я и раньше не видел в них людей,
– Но они люди, ведь так?
– подавленно произношу я.
– Не знаю, - брезгливо кривит губы Арсений Николаевич.
– Ох, Великий князь, не обтрепала тебя ещё жизнь, - с заботой и участием говорит он и мне становится стыдно: - Ну, и ладненько, - как и Прелый говорю я, - набегаются, бог даст, приползут.
– Вот это по-нашему!
– хлопает меня по спине мозолистой рукой Арсений Николаевич.
Странно, но брёвна мы таскали как обычно, даже не так устали, когда с нами были два брата, вероятно, они больше косили, чем работали ... а хрен с ними!
Народ занимается забором, смотрю с гордостью на людей, с каким воодушевлением работают, слышится ругань, но и шутки и смех - здорово, всё налаживается.
– Никита Васильевич, - я слышу робкий женский голос, оборачиваюсь, встречаюсь с требовательным взглядом полногрудой девицы, - я Ксения, - она замолкает, опускает взгляд.
– Ксения, Ксюха?
– переспрашиваю я и у меня защемило под сердцем.
– Конечно, я была стервой, дрянью ... я и без этой злосчастной сковородки его люблю ... вот сейчас это поняла ... как была не права. Вы извините меня и его, Никита Васильевич, накажите лучше меня, а его отпустите. А где он?
Меня словно пронзило током, отвожу глаза, она неожиданно хватает меня за грудки: - Что вы с ним сделали?!
– Несчастный случай, - с трудом произношу я, - он погиб, но не как вор, как нормальный честный гражданин.
Она отшатывается, в ужасе смотрит на меня и начинает выть, тонко по-бабьи, и от этого становится жутко.
Сижу на берегу моря, ночь, луна окрашена в кровавые тени, на душе неспокойно и гадостно.
– Что такой смурной?
– Аскольд присаживается, бросает в воду жменю мелких голышей и наблюдает, как они, вспыхивая, исчезают радостным фейерверком в тёмной пучине моря.
– Арктодус вновь полакомился человечиной, так больше терпеть невозможно, его надо убить.
– Что ж, проведём разведку с боем, засиделся я в лагере, - соглашается мой друг, ободряюще хлопает о плечам, - не переживай так ... а той бабе будет наука, я б отстегал её по голой жо...е, чтоб впредь умнее была.
– Ей и так досталось, - я зачёрпываю гальку, швыряю в воду и наблюдаю, как в глубине расцветают огненные пятна.
Вылазку назначили произвести на рассвете, князь Анатолий Борисович, выделяет уже известных мне сибиряков, вооружённых тяжёлыми копьями. Утром, когда ночных сверчков сменили трескучие кузнечики, мы выходим из города и, по свежей росе, бредём по тропе, навстречу приключениям на свою ... голову. Тетиву на мощный лук нацепил заранее, Семён волочёт дубину, украшенную осколками обсидиана, Аскольд, блочный лук, по силе не уступающий моему, но более лёгкому в обращении.
На плато я останавливаю группу у тропы, по которой прошлый раз мы так неблагоразумно пошли. Меня неприятно удивило то, что она приблизилась прямо к
– Туда нельзя, - я с трудом шевелю языком в пересохшей гортани.
– Медведи?
– встрепенулся Аскольд.
– Это, то членистоногое, сожравшее ребят.
– Нас много, завалим?
– с сомнением говорит Аскольд.
– Нет, князь, не получится, оно чужое, даже для этого мира, - где-то в моём сознании гнездится данная уверенность.
– Эта тварь страшнее медведя, - мне словно со стороны некто подсказывает эти сведения.
– Придёт время, и мы его уничтожим, - Аскольд пригладил бородёнку, принявшую боевую стойку.
– Но не сейчас, - говорю я, хотя жажду мести за погибших жуткой смертью парней, - в обход тропы пойдём, лесом, к тем горам с боку зайдём.
– Давно хотел погулять в лесу, - усмехается Аскольд.
– Согласен, князь, лучше погулять в лесу, - как боевой конь щёлкает челюстями Семён,- и домой, доделаем ограду, чего ещё надо, - браво добавляет он.
– Нет, Семён, мишку навестить необходимо сегодня, - мягко говорю я.
Взгляд друга тускнеет: - Если необходимо навестить, почему нет. Вон, сколько нас, мужиков.
– Это точно, если получится, убьём арктодуса сегодня, - я едва не рассмеялся, увидев, как отреагировал на мои слова Семён. Воинственно выдвинутая челюсть, с хрустом вернулась на своё место, взгляд затуманился, устрашающего вида дубина, упала в траву, богатырь сник, слюни текут от страха.
– Неужели боишься?
– с иронией спрашиваю его.
– С чего взяли?
– Семён попытается выдвинуть челюсть вперёд, но не получается. - Вот, что думаю, Никита Васильевич, - Семён всё же выдвинул свою челюсть слегка вперёд, - у нас здесь столько народа, а в городе крепких мужчин мало. Считаю, я буду там более полезен, чем здесь. Вдруг кто на них нападёт, тут моя помощь понадобиться.
– Вот так поворот сюжета, - с интересом смотрю в открытые, честные глаза, - давно придумал?
– Нет, но если вы считаете, что без меня не справитесь, пойду с вами, - без энтузиазма буркает он.
Аскольд веселится, а мне искренне стал жаль парня, со всеми его вывихами, он мне нравится. Семён ещё совсем молод, ни в армии не служил, родители старой закваски интеллигенты, хоть и широк в плечах, в детстве дрался мало, и вдруг, в такие переделки, немудрено слегка скиснуть. Я посмотрел на застывшего в ожидании юношу - ему нужно набираться опыта, встряхнуть надо так, чтоб в мозгах произошла революция, мне почему-то кажется, у Семёна ещё не открылись его скрытые резервы, и он себя проявит. Поэтому с сожалением говорю:- Мы не сможем обойтись без твоей дубины, дружище.