Хиона
Шрифт:
– Да, – при ответе подбородок мальчика затрясся, глаза покраснели, и одна маленькая слеза скатилась по щеке, не отрывая взгляда, с поднятой головой продолжал на него смотреть.
– Не плачь, будь сильным, юношей, твоя мама не умерла.
– Нет?! – тут же мальчик переменился в лице.
– Конечно нет, – протянул Арон, – она на Хионе, со всеми остальными. Ты её, когда-нибудь там встретишь.
А, а это далеко? – решил спросить Адри.
– Очень, – он положил руку на плечо мальчику и сел на одно колено перед ним. – Ни один из нас не умрёт, мы лишь теряем ненужную нам оболочку, только и всего.
Адри кивнул и опустил взгляд на книгу. Он сжал руки в кулаки, слёзы катились из глаз рекой, и он ничего не мог с этим поделать.
– Берите книгу! – громко произнёс арканист. Элана покорно подчинилась – последняя глава «Tristitia»!
Они вслух начали читать священное писание, но для Адри это был фоновый шум. Он не обращал внимания на священные тексты, был лишь поглощен своими внутренними муками и смотрел в пол. Сюрреализм его окружения казался ему чужим и непонятным, мальчик не мог поверить в происходящее. Внезапная волна ярости охватила его, заставив стиснуть зубы и сжать кулаки ещё сильнее. С неудержимым порывом злости он пнул книгу, отшвырнув её на несколько метров. Внезапно развернулся и побежал к дверям. Элана схватила его за руку, но резким движением он вырвал её из её ладони.
– Пусть идёт! – крикнул Арон. Девушка тут же подчинилась и обратно взяла книгу в руки, – Нужно закончить, продолжаем.
Адри покинул зал, побежав в главный подземный холл. Он поднялся по крутой лестнице, идущей вверх, и свалился на мелкий гравий. На несколько минут он упал в пропасть глубочайшего одиночества. Потеря матери полностью сломала его. При падении он повредил колени об острые камни, что немного отвлекло его внимание. Дотронувшись пальцем к порезу, он испытал жгучую боль, расходящуюся по всей области колена. Страдальческая гримаса его лица резко поменялась на злое, и он терпел боль, сильно сжимая челюсть. Затем он поднял глаза и огляделся вокруг.
Его окружала безжизненная серая пустыня из песка и камня, обрамленная чугунным забором. Чёрные статуи из мрамора выдающихся священнослужителей Альянса стояли вдоль периметра, а огромная светло-серая арка, выполненная из нарезного камня, возвышалась в центре. На самом её верху виднелись руки с ладонями, обращёнными на главную дорогу, держащие каменное дерево. По бокам ворот с обеих сторон камень переходил в гранит, который с самого верха ступенчато спускался к земле с высеченным угловатым орнаментом.
Культ священной планеты здесь обретал самый абсурдный характер. Местность должна была повторять безжизненный, мрачный облик Хионы, но вместе с этим передавать манящее притяжение и меланхолическое чувство приверженности человека к чему-то большому и общему.
«Я остался совсем один» – он раз за разом произносил эту фразу у себя в голове. Эта мысль словно в бесконечном лабиринте запутывала, заставляя испытывать целый спектр эмоционального порыва. Сидя на коленях и смотря на главные ворота, он наконец испытал свободное чувство примирения с самим собой. Одиночество за короткий промежуток времени приобрело смысл не более чем простого слова, которое теперь не пугало и не раздражало. Он вырвался из своего бесконечного ментального бега по лабиринту, найдя самый очевидный выход – принять собственную реальность такой, какая она есть.
Адри достал из кармана своей куртки небольшой кулон с неизвестными ему рунами и долго его разглядывал. Кулон был непривычно тяжёлым для обычного украшения, как будто он был сделан из камня или из какого-то металла. Мальчик видел этот кулон и у матери, но никак не мог вспомнить, как тот у него оказался и при каких обстоятельствах. Как бы он не старался, воспоминания были от него сокрыты необъяснимой пеленой в его памяти.
С крыши крипты начал подниматься чёрный дым – печь крематория была в действии. Служба уже прошла, и наступило время сжечь тело. Адри обратил на это внимание; дым бросал большую тень на близлежащую местность. Поднявшись с колен, он пошёл обратно. Пройдя большой холл, он дошёл до прощального зала. Большие деревянные двери были приоткрыты, и он встал рядом, прислушиваясь к разговору.
– … нет, я не могу этого сделать, – громко ответил арканист. Голос у него переменился в грубый бас, его явно что-то раздражало.
– Преподобный, я не смогу его забрать, он, он же ещё совсем ребёнок.
– Я вижу, что он ребёнок. Мне нет до него дела, он сын этой… этой ведьмы! – Он сказал это слово так громко. С таким отвращением, что казалось, его могли услышать все в округе, – он вспыльчивый и неконтролируемый, ему не место здесь!
– Его можно будет обучить, я уверена…
– Такой человек нам не нужен, не при каких обстоятельствах, – перебил он Элану, – Меня не интересует его дальнейшая судьба, ничем не можем помочь аудитор, – рявкнул Арон.
Он развернулся и хлопнул дверью в свои покои. У мальчика проснулся интерес, чем был так раздражён арканист, так как он подслушивал, то не мог спросить об этом у Эланы. Услышав приближающиеся шаги, он рванул обратно на улицу.
– Я вернусь сюда через несколько дней, за прахом твоей мамы, – поднявшись на территорию, неловко начала разговор девушка.
– Что такое прах? – переспросил мальчик.
– Это … Это, неважно, просто храни его всегда при себе.
Мальчик не стал задавать ещё вопросы; он видел, что его взрослая спутница явно была раздражена. Они пошли вместе к воротам, быстрым шагом, Адри не поспевал за ней, поэтому всегда находился немного сзади.
– Давай быстрее! – с раздражением произнесла Элана.
Он немного ускорил шаг.
– Если будешь плестись за мной как улитка, я тебя тут и оставлю.
– Я не успеваю за тобой! – прокричал мальчик.
Она остановилась посреди дороги, не оборачиваясь, сделала шумный протяжный выдох.
– Я же не обязана, – еле слышимым шёпотом проговорила девушка. Затем после нескольких минут в тишине она повернулась к мальчику.
– Послушай, у меня нет своих детей, я понятия не имею, что мне с тобой делать теперь. Никто тебя к себе не возьмёт из-за … ты для меня обуза, понимаешь? – с надменным тоном проговорила девушка.
Адри кивнул; он не знал, что означает слово «обуза», но понял, что сейчас лучше помалкивать. Элана слегка улыбнулась.
– Мне тебя очень и очень жаль; твоя мама была хорошим человеком, хоть и взрослые её и не все понимали. Я не смогу заниматься твоим воспитанием, я… я не умею.
– А … кто умеет? – вопрос поставил собеседника в тупик. На её лице появилась лёгкая улыбка.
– Хороший вопрос, ладно пошли, – они неспешным шагом пошли в город.
С постепенным удалением от крипты природа преображалась перед их глазами. Черная и опустошенная земля уступала место зеленой живой зелени. Местами трава переходила в небольшие кустарники, а затем и в одинокие деревья. Они свернули с главной дороги, обходя снаружи окраины города, под названием Иберис – дом для пятидесяти тысяч жителей. Когда они приблизились к началу улицы, Элана взяла мальчика за руку и ускорила свой шаг.