Хирург и она; Матрица
Шрифт:
– Ладно, сниму их седьмого ноября, - пообещал он в середине октября после того, как женщина, якобы в пылу любви, больно ударила его своей конструкцией.
– Ты случайно не коммунист?
– радостно засмеялась Даша.
– Обещал же к Новому году?
– К Новому году я обещал тебе всенародное признание, - ответил Хирург, потершись щекой о ее плечо.
И она стала ждать пролетарского праздника, как Пасхи. В конце октября неожиданно пришел с фотоаппаратом молоденький и симпатичный лейтенант милиции.
– Я от Владимира Константиновича, - сказал он, восторженно поглядывая на Дашу.
– А кто такой Владимир Константинович?
– заиграла глазами преемница Афродиты.
– Это подполковник Козлов. Бывший подполковник. Увольняясь, он попросил меня сделать вам новый паспорт. Есть у вас чистая простыня?
– Есть, конечно, - ответила Даша, уразумев, почему в вопросе лейтенанта прозвучало ожидание отрицания. "Будь ты со мной, простыни пришлось бы менять каждый день".
Хирург также прочитал эту мысль и, не желая появления ее апологетов, обратил внимание симпатичного лейтенанта на себя:
– Нет ли у вас каких-либо сведений о Владимире Константиновиче? Мы часто его вспоминаем, очень тепло вспоминаем.
– Почему нет?
– усмехнулся лейтенант.
– Есть, мы навели справки по своим каналам.
– Ну и где же он, чем занимается?
– Он поехал в Воронеж, на родину. И там организовал общественный клуб под названием "Матрица".
– Фанклуб?
– Нет, я бы не сказал. Они все считают, что живут в выдуманном кем-то и для кого-то мире. И что все они, и вообще все люди...
Лейтенант замолчал, подыскивая слово, и Лихоносов подсказал:
– Виртуальны?
– Да. Примерно. И они ищут способ вернуться в настоящий мир, пусть даже он разрушен ядерной войной. Накупили компьютеров, наделали хитроумных приборов, завели парапсихологов и прочих околонаучных жуликов...
– И у них, конечно, проблемы?
– Да. ФСБ, естественно, ими интересуется...
– ФСБ?
– удивилась Даша, и лейтенант опять стал на нее смотреть как на природное чудо.
– Да, ФСБ. Эта "Матрица" стала интересоваться, кому нужен этот, по их мнению, фальшивый мир, и очень далеко пошла.
– Похоже, психушка им светит...
– Лихоносов старался не смотреть на Дашу, упивавшуюся властью над гостем.
– Может быть. Однако в последнее время они замкнулись, перестали интересоваться внешним миром. А многие, в том числе и Владимир Константинович, вообще исчезли. Наверное, нашли вход в свою чепуху.
– Откуда у вас эти сведения?
– К нам приезжали, интересовались его биографией. После того, как в Тихом океане, у Маршалловых островов, нашли бутылку, а в ней записку с его подписью.
– Вы знаете ее содержание?
– Знаю...
– странно посмотрел лейтенант.
– "Витек, я нашел" с восклицательным знаком. Неделю назад американцы передали ее копию в наше посольство.
Сказав, лейтенант, вновь стал смотреть на Дашу. Лихоносов, переварив услышанное, насколько это было возможно, покашлял. "Пора, мол, и фотографией заняться".
– С каким восклицательным знаком?
– продолжила Даша разговор. Она хотела, чтобы другой мужчина побыл с ними подольше.
– С тем самым, который ставят в конце предложений для выражения эмоциональности высказывания, - проговорил Лихоносов въедливым голосом.
Лейтенант посмотрел на Хирурга недовольно. "Я мог вас в дело вложить, но не сделал этого. Но это никогда не поздно, имейте в виду, господин счастливчик".
Последнюю мысль он подумал, вновь глядя на Дашу. С тем же выражением глаз. И та, смешавшись, пошла за простыней.
66. Лицензия, контракт и оброк.
Сфотографировав Дашу на фоне пододеяльника (чистой простыни не нашлось), лейтенант удалился. На следующее утро он пришел с цветами и паспортом. Лихоносов после этого весь день ходил, как в воду опущенный.
– Что с тобой?
– спросила она за ужином.
– О Козлове думаешь?
– И о нем тоже. Не рвануть ли нам с тобой в Воронеж? Я давно мечтал на Маршалловых островах побывать.
– А что это об островах задумался?
– Этот милиционер меня смутил. Нет, не цветами. А тем, что он в любой момент может изменить нашу жизнь...
– А что мы сделали?
– удивилась Даша, вспомнив милицейский взгляд лейтенанта.
Лихоносов подумал о Чихае. Даша, вглядевшись в его лицо, вспомнила последнюю свою "гастроль", "рэмбо-гастроль". И погрустнела.
– Надо уезжать отсюда...
– вздохнул Лихоносов.
– Мы совсем забыли о Чихае.
"И о горе трупов, которую ты оставила в Болшево", - добавил он мысленно.
– Ты думаешь, он прорежется?
– отложила вилку Даша.
– Он может прорезаться. Если неприятность может случиться, то она случается, - говорил один известный физик.
Лихоносов посмотрел на Дашу, и в который раз был смятен ее красотой. "Красивая женщина - это миг, подрубающий вечность", - вспомнил он японскую пословицу, не находя сил отвести от нее глаз.
На этот раз привел его в себя профессионализм. "Надо бы ей осанку подправить", - подумал Хирург, и все стало на свои места.
– Да, надо уезжать...
– покивала Даша.
– Но куда? У нас мало денег... Не на панель же идти?
– На панель нельзя, попадешь к бандитам, - усмехнулся Лихоносов.
"А ведь она - вампир, стала вампиром, - подумал он мельком.
– Красота ее есть вампир. Она входит в человека, в мужчину, входит через широко раскрытые глаза и выедает все изнутри. Сладостно выедает человеческое. И упоительно-божественным духом занимает освободившееся место.