Хирургическое вмешательство

Онойко Ольга

У Женя было невероятно совершенное мужское тело.

Ксе заставил себя не завидовать. Ему минуло двадцать семь, в пятнадцать он о такой физической форме и мечтать не мог, а теперь мечтать тем более не стоило. Либо вставай и иди в качалку, либо просто забудь.

Жень наворачивал пельмени как голодный волк, отвлекаясь только на то, чтобы вытащить свои эльфийские кудри из тарелки. Чтобы их подвязать, определенно, требовалось слишком много времени…

– Ты когда последний раз ел-то? – спросил Ксе.

– Давно, - прочавкал Жень.

– Дома?

–

Нет.

– Мужик Яг, - сказал он, напоследок вылакав из тарелки бульон.

– Чего?!

– Ну чего ты объяснять собирался?

– Погоди-погоди… - озадачился Ксе.

– Баба Яга, - объяснил Жень насмешливо. Он сидел, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Высыхающие волосы на глазах светлели. Ксе подумал, что Жень весьма трезво оценивает собственную внешность, и еще – что ему, пожалуй, действительно пятнадцать. С мускульным рельефом какая-то аномалия, но лицо все-таки подростковое: тонкие черты, пухлые губы, что называется, «молоко не обсохло». Жень отлично знал, что действительно может сойти за девочку, и не исключено, что готовился загодя. Или не готовился, просто пофорсить хотел шевелюрой…

– Мужик Яг, - хихикнул Жень. – Баньку истопил, обед сготовил… ну чего, объясняй, чего собирался. – Он встал и, пока шаман собирал мысли в кучу, стал с прежней беззастенчивостью наливать себе кофе. Сытый и мытый, он чувствовал себя гораздо увереннее, чем на улице час назад. «На удивление же уверенно он себя чувствует, - подумалось Ксе. – Учитывая, что и меня совершенно не знает, и его таинственные жрецы никуда не делись…» Но дальше анализировать впечатления шаман не успевал. Парень ждал речи.

– Я уже объяснил, - сказал Ксе, наконец.

– Ничего ты не объяснил, - авторитетно заявил Жень. – Нафиг я тебе сдался, нафиг ты меня сюда приволок, фиг ли ты дальше делать будешь, ну и в том же духе.

– Я уже объяснил.

– Ну блин, мужик…

– Меня зовут Ксе.

– Да, ты же шаман, - с ухмылкой кивнул пацаненок, садясь. – А че так пафосно-то? Чем Лёха не нравится?

Ксе ощутил в себе некое мстительное чувство. Даже кровожадное. Он неторопливо встал, отошел к окну и уселся на подоконник, скрестив руки на груди. Невольно покосился вниз – там облетали пыльные тополя, черепашьим ползом ползла чья-то машина среди вплотную вставших товарок. Окна комнат с другой стороны должны были выходить на шоссе, но стеклопакеты гасили любой звук.

– Объясняю, - ласково сказал Ксе. – Лёха я по паспорту, как законопослушный гражданин нашей страны. У гражданина должна быть гражданская позиция. С этой позиции я должен сдать тебя в милицию, а там уже разберутся – и нафиг, и фиг ли, и в том же духе.

Подрасправившееся после душа и пельменей самомнение Женя увяло на глазах. Ксе не стал бить по болевой точке и не помянул жрецов: эту информацию из Женя предстояло вытягивать всерьез, без шуток, и заранее мучить его ею было ни в коем случае нельзя.

– Ксе – это имя шамана. Шаман слушает только стихию, - тут Ксе слукавил, но сейчас он и вправду намеревался слушать только ее. – Матьземля попросила меня о тебе позаботиться. По крайней мере, я так понял. Ее очень трудно понять, она не по-человечески мыслит.

Присмиревший Жень слушал тихо.

– Вот все, что я знаю, - развел руками шаман. – А дальше уже объясняй ты.

– Что?

– Все.

Подросток опустил глаза. Он разглядывал свои колени очень долго, так долго, что Ксе уже думал оставить пока расспросы и отправить его спать, но Жень все-таки открыл рот:

– Я не могу.

Ксе вздохнул.

– Не доверяешь? Боишься?

– Нет. Просто… не могу.

– А если я буду тебе вопросы задавать, может, сможешь?

– Не знаю.

– Можно попробовать?

– Можно… - тихо разрешил Жень. Он совсем сник, и Ксе прикусил губу, ища среди вопросов самый безобидный, самый далекий от тех, какие его действительно беспокоили.

– Жень, - наконец, родил он, неловко улыбнувшись, - а зачем ты юбку-то надел?

Тот хмыкнул.

– По принципу «от противного», - сказал спокойно. – Делай то, что от тебя меньше всего ожидают.

На язык так и прыгнуло «кто ожидает?», но Ксе понимал, что с этим лезть еще рано.

– А ты не подумал, чем это может кончиться? Там район тот еще, дворы да подворотни. Вечером и девчонке одной ходить опасно, а парню, переодетому девчонкой… может, тогда уж сразу с моста в реку?

Жень поднял глаза.

Пол дрогнул под ногами у Ксе.

– Я ведь и ответить могу, - сказал Жень.

…Болели пальцы, впившиеся в подоконник, и боль отрезвляла. «Я сейчас пойму, - думал Ксе. – Сейчас… Это не просто так. Должно… значить…» Туман рассеивался. Разгадка делалась ближе, но уже не казалась желанной: разгадкой была какая-то громадная жуть, и с нею совсем не хотелось иметь дела.

Ксе проглотил ком в горле.

Жень смотрел ему в лицо, прямо и спокойно. Глаза его были двумя прицелами, в которых шаману чудились перекрестья. Подросток не поднимался с места, но от взгляда его у шамана леденел позвоночник. «Он действительно может ответить», - понял Ксе. Кого-кого, а дворовых банд он не боится, Жень, красивый мальчик с длинными волосами; пять, десять, двадцать человек – от него побегут. Не оттого, что сильный и быстрый, и не от ножа, который наверняка где-то припрятан.

Если нужно будет убить человека, Жень убьет: ни мысль, ни чувство не помешают ему, не будет сомнений и робости, не дрогнет рука. Его душа создана для убийства. Заточена для максимально эффективного убийства. Выдернуть чужую душу из тела ему так же легко, как выдохнуть и вдохнуть.

Это не то, что называют отсутствием страха. В нем есть страх. Жень умеет бояться.

…чего угодно, но не смертей.

Мурашки сыпались по спине. И вот это Ксе увидел потерянным и беспомощным? Вот это его просили защитить?.. Богиня, конечно, туго соображает, но…