Хирургия Плоти
Шрифт:
— Ох, — сказала толстая блондинка. — Я думала о том, что ты имел ввиду, это долбаное дерьмо какое-то.
Писатель нахмурился. Он глотнул еще один «Мочебрызг». Еще одна порция дерьма. Пицца жирной блондинки лежала наполненная дополнительным сыром, анчоусами и большими кусками колбасы под блестящим жиром. Живот блондинки издавал утробные звуки, когда она жадно ела и пила.
— Почему, почему, почему? — «Белая Рубашка» выглядел, будто сейчас расплачется или забьется в шизофреническом припадке, глядя на рыжую. — По крайней
— Ты не захочешь узнать, — невозмутимо ответила она.
«Белая Рубашка» соскочил со стула, и закружил вокруг нее. Гнев исказил его лицо:
— Давай! Расскажи мне! Выплюнь это! Я ХОЧУ ЗНАТЬ!
Рыжеволосая пожала плечами: — Твой член недостаточно большой.
О, дорогуша, — подумал писатель.
Низкий стон «Белой Рубашки» был похож на стон только что кастрированного моржа. Он отшатнулся и с распухшими глазами, шатаясь, вышел из бара.
Бармен и жирная блондинка проигнорировали это событие. Рыжая посмотрела на писателя, улыбнулась и сказала:
— Эй, он хотел правду, он ее получил.
Правда, — подумал писатель. Внезапно, он почувствовал себя абсолютно пустым, пустынным.
— Но, если ты ищущий, — задал вопрос бармен. — Че ищешь то?
— Ах, универсальный вопрос, — писатель поднял палец, как будто преамбулу к сияющей мудрости. — И ответ таков. Истинный ищущий никогда не знает, что он ищет, пока он не найдет это!
Чавкающие звуки еды жирной блондинки прекратились; она полностью покончила с пиццей.
— Вот кое-что для тебя, чтобы написать об этом, — сказала она.
Толстуха наклонилась и поцеловала писателя в приоткрытый рот. Ее губы были со вкусом жира и сыра. Но вообще-то, этот поцелуй вдохновил его. Ее открытый рот сомкнулся с его ртом, беззастенчиво прощупывая все языком. Неожиданно, писатель обнаружил у себя «стояк». Правда, — легкомысленно подумал он. Эфемерная реальность. Это была она, не так ли? Спонтанный человеческий интерфейс, необъяснимо сложный, но и убого простой. Синаптические и химические импульсы головного мозга, скрепленные с чьим-то жизненно усвоенным поведением. Это были именно те простые истины, ради которых он жил. Они питали его. Человеческая истина — мое пропитание, подумал он и вспомнил голос, который он слышал. Да, пропитание.
Поцелуй жирной блондинки стал более голодным. А затем…
Уррррр.
Ее вырвало прямо в рот писателя.
Блевотина лилась единой мощной струей. Он попробовал все: теплое пиво, наполовину переваренные куски колбасы и тесто пиццы, а также желчь — много желчи. От брезгливости он безмолвно выпучил глаза и его скрючило. Вторая струя, которую она направила прямо ему на колени, была больше и мощней.
Писатель свалился со стула.
— Там, — сказала блондинка. — Напиши об этом.
— Ооооо-еее! — заметил бармен. — Это была жесть, да?
Писатель в шоке лежал на спине
— Приходи еще… ищущий, — смеялся бармен.
— Надеюсь, тебе понравилась пицца, — сказала жирная блондинка.
Писатель схватил свой чемодан и, спотыкаясь, вышел. Закат в небе истекал кровью до полной темноты, на улице было жарко. От него разило, он был пропитан этим запахом. Он был унижен.
Человеческая истина — мое пропитание? — подумал он. — Господи. Ужасный привкус во рту казалось жужжал, и он все еще чувствовал вкус колбасы.
Затем он снова услышал голос, но не в ушах, а в его голове.
Что это было?
Он встал, как вкопанный, на пустой улице, пропитанный блевотиной.
Сила истины? Он пришел сюда в поисках истины, и все, что он получил — было блевотиной. Также он слышит голоса. Отлично, подумал он. Фантастика. Но он должен был найти мотель, чтобы принять душ и переодеться.
Писатель бесцельно забрел на центральную улицу. Магазины были закрыты, дома были темными. Автобусная станция была тоже закрыта, и за время своих блужданий он не нашел ни один мотель.
Затем он увидел церковь.
Она причудливо раскинулась за деревьями, и ее чистые, белые стены отблескивали в ночи. Его подкупило то, что она казалась нормальной. Передние двери были распахнуты, а внутри виднелись свечи.
Он вошел и пересек неф. [15] Скамьи были пусты. Впереди, за алтарем, задержалась тень, бормоча низким голосом слова, как заклинание.
Это был священник, читающий обряды перед открытым гробом.
— Простите, отче, — сказал писатель. — Мне нужно знать…
15
вытянутое помещение, часть интерьера, ограниченное с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов, отделяющих его от соседних нефов.
Священник обернулся, черные одеяния оттопыривал «стояк». Он был слишком заметен. В гробу лежал труп старой женщины.
— Чево?!
— Я новичок в городе. Здесь есть какие-либо мотели?
— Мотели? Здесь? — огрызнулся священник. — Конечно нет!
Глаза писателя метнулись к открытому гробу.
— Вы случайно не знаете, когда придет следующий автобус?
— Да как ты смеешь приходить сюда сейчас, — возмутился священник. Он резко указал на гроб. — Ты не видишь, моя мать умерла?