Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
— Как можно, это ведь не простой крестьянин или ремесленник, которые толпами ходят по улицам, — говорил Эрдвик.
— Это злоупотребление гостеприимством, — заметил Питца, — и прямое оскорбление императора.
А Соа проворчал:
— Зенон, наверное, сейчас в смятении. В ярости. В гневе.
Однако Теодорих встретил меня весело:
— Hails, сайон Торн! Ты появился как раз вовремя: посмотришь, как меня пытают, обвиняют и выносят приговор!
— Да что же такое ты натворил?
— Акх, ничего особенного. Сегодня утром я кое-кого убил.
2
— Вас беспокоит это убийство? Какая чепуха! — фыркнул Зенон. — Это совершенно позволительно. Это был не человек, а ничтожество, прыщ на ровном месте.
Мы, маршалы и генералы, вздохнули с облегчением, поскольку в глубине души опасались, что нас немедленно казнят или повесят.
Теодорих обратился к императору без малейшего раскаяния:
— Я всего лишь хотел стереть последнее напоминание об оскорблении, нанесенном моей благородной сестре.
Он уже успел рассказать мне, как, встретив на улице молодого Рекитаха и узнав его «рыбью рожу», тут же вытащил свой кинжал и прямо среди бела дня убил сына Страбона.
— Тем не менее, — заявил Зенон, и улыбка исчезла с его кирпичного цвета лица, — это неподобающее деяние для человека, который весь последний год носил тогу и пояс римского консула. Пурпур не дарует безнаказанности, Теодорих. Не могу позволить, чтобы мои люди считали, будто я стал ленивым и сердобольным от старости. А именно так все и станут думать, если только увидят, что ты все еще наслаждаешься свободой в имперском городе.
— Я все понял, sebastos, — сказал Теодорих. — Ты хочешь, чтобы я покинул Константинополь.
— Да. Мне хотелось бы, чтобы ты отправился в Равенну.
Теодорих удивленно поднял брови.
— Человек столь воинственного нрава заслуживает лучшего врага, чем низложенный принц вроде Рекитаха.
— Полагаю, король подойдет? — беззаботно спросил Теодорих. — Если не ошибаюсь, ты предлагаешь мне вонзить клинок в императора Рима?
— По крайней мере, неплохо бы проткнуть чрезмерно раздутые, словно пузырь, амбиции этого человека, — ответил Зенон, и мы с Теодорихом переглянулись. Наконец-то после столь долгих колебаний император заговорил без обиняков. — Одоакр слишком долго испытывал мое терпение. Он присвоил себе целую треть земель самой большой провинции Италии. Вернее, правильнее будет сказать, что он присвоил себе частные владения отдельных семейств. Этот хитрец предусмотрительно не трогает земли, принадлежащие церкви. Да он настоящий грабитель, этот Одоакр. Что он творит на тех землях, которые отбирает у законных владельцев! Да и простым людям от него сплошной вред. Крестьянам не достанется ни единого jugerum [61] земли. Одоакр просто делит все поместья между своими sycophant magistri, praefecti и vicarii [62] . Да просто срам, что он творит! Стыд, срам и позор!
61
Югер (лат.); мера площади, около 2500 м2.
62
Доносчики чиновники, префекты и наместники (лат.).
Мы слушали Зенона с самым серьезным видом, хотя очень хорошо знали, что он всего лишь притворяется, будто пылает праведным гневом. Ему не было дела до поместий, которые Одоакр отнял у законных владельцев и раздал своим придворным фаворитам, а уж тем более до страданий безземельных крестьян. Что действительно раздражало Зенона, так это то, что подобными действиями Одоакр укрепляет свои позиции. Землевладельцы, которых он обокрал, были слишком немногочисленны, чтобы опасаться их мести. Самого крупного землевладельца, церковь, император предусмотрительно не трогал, более того, все происходило с ее благословения. Законодатели и крупные чиновники, которым Одоакр щедро раздал землю, теперь стояли за него горой, что делало его правление более безопасным. Но самое главное: все простые жители Италии прославляли имя Одоакра. Почему? Да все очень просто: низшие классы всегда и везде ликуют при виде того, как унижают и грабят тех, кто выше их по положению, хотя сами они при этом ничего и не получают.
— Я отправил Одоакру послание, — продолжил Зенон, — где выражаю решительное недовольство тем, что он так явно усиливает свое влияние. Разумеется, он ответил горячим протестом, заявил, что якобы остается таким же верноподданным, как и прежде. В знак этого Одоакр прислал мне все регалии римского императора — пурпурную диадему, корону с расходящимися лучами, драгоценный скипетр, державу, изображение богини Победы и бесценный sceptrum palatii [63] , который последние пять столетий украшал каждого римского императора. Все это, вероятно, с целью убедить меня, что Одоакр, по крайней мере в этом, не стремится к первенству. Я рад, что получил регалии, но это меня отнюдь не успокоило, потому что Одоакр высокомерно насмехается надо мной. Он отказался подчиниться моему приказу — вернуть земли обратно законным владельцам. Я слишком долго сносил его дерзость. Теперь я желаю убрать этого наглеца. И хочу, чтобы это сделал ты, Теодорих.
63
Дворцовый скипетр (лат.).
— Это будет не просто, sebastos. Одоакру хранят верность все легионы Западной римской империи, и он сумел установить отношения с другими западными народами. Бургундами, франками…
— Будь это просто, — саркастически заметил Зенон, — я бы отправил к Одоакру свою супругу Ариадну или евнуха Мироса. Или даже нашего дворцового кота. Именно потому, что это очень даже не просто, я и прошу заняться этим опытного, сильного воина.
— Полагаю, что я справлюсь, sebastos. Но пойми, на это потребуется время, подобное не совершить в одночасье. Моей армии остроготов, пусть даже вместе с армией короля ругиев Февы, будет недостаточно. Мне надо собрать дополнительное войско, что наверняка станет известно Одоакру, он тоже начнет вооружаться…
Император перебил Теодориха:
— Я собираюсь немного облегчить тебе задачу. Сделаем иначе. Полагаю, ты понимаешь, что не можешь привлечь к этому легионы, которые в настоящее время находятся под твоим командованием на Данувии?
— Разумеется! — ответил Теодорих довольно резко. — Как можно заставить римские легионы сражаться против римлян! Это окончательно расколет империю. Вырезать нарыв на теле следует осторожно, чтобы при этом не погибнуть от кровотечения.
— И по той же самой причине, — заметил Зенон, — я хочу тебя еще кое о чем предупредить. Когда твоя армия отправится из Новы в Италию, на территории Восточной империи она ни в коем случае не должна питаться за счет местных жителей. Пока ты будешь двигаться по этим землям, ты не сможешь собирать подати и кормить армию за счет общин. Вот окажетесь в Западной империи — в Паннонии, тогда и грабьте население сколько хотите.
Теодорих нахмурился:
— Это означает, что нам придется нести еду и все припасы, необходимые в походе, примерно три сотни римских миль. Поскольку получается изрядное количество провизии, придется ждать до тех пор, пока не соберут новый урожай. К тому времени, когда мы доберемся до Паннонии, уже наступит зима. Нам придется задержаться там до весны. Затем до границы с Италией останется пройти еще четыре сотни римских миль или около того. А дальше все будет зависеть от того, где мы впервые столкнемся с армией Одоакра — или куда он направит ее на наши поиски, — не исключено, что мы вообще не встретимся до следующего лета.
Зенон пожал плечами:
— Ты и сам предупреждал меня, что такие вещи не делаются в одночасье.
— Отлично, — согласился Теодорих, распрямившись. — Я понял, что от меня требуется. А теперь позволь спросить тебя, sebastos, что я получу в случае успеха?
— Всё. Весь Италийский полуостров. Древние земли Лация, откуда пошла самая процветающая и величайшая держава мира. Имперский город Равенну. Все остальные богатые города Италии и все земли между ними. Свергни Одоакра Рекса, и ты сам станешь Теодорихом Рексом.