Хищник
Шрифт:
Между тем, "знатная путешественница", имени которой Камень так и не назвал, поднялась на двести семьдесят седьмую платформу и загрузилась в болид континентального экспресса.
"Вот же черт!"
Но делать нечего, не полезешь же в "арендованный частным лицом" болид!
Храм Айна-Ши-На на горе Камхор, – Камень ее понял и ответил раньше, чем стартовал болид. – Сто тридцать девятая платформа. Отправление через девятнадцать минут.
Странно, но на этот раз Камень, словно бы, произнес эти слова ей в ухо. Во всяком случае, ощущение было именно таким: не образ, смысл или чистое знание, вложенные в мозг в готовом виде, а мысль, "озвученная" в речи. Как если бы,
Болид плавно отошел от платформы и, резко набрав скорость, исчез из вида.
Сойсшерст, – напомнил Камень, улетая в неведомую даль. – Подумай об этом, дитя!
"Сойсшерст… что ж!" – Дарья решила, что раз уж ничего с этим пока не сделаешь, слежку можно игнорировать. А вот советы Камней игнорировать не стоило.
Она по-прежнему не знала, что они такое и чего добиваются, если, разумеется, у этих странных вещей могли быть собственные цели и мотивы. Были ли они не только всемогущи, но и разумны? Сложно сказать. У нее на родине еще лет двадцать назад многие считали негров и самоедов животными, лишенными души и человеческого интеллекта. А теперь вон Глебов утверждает, что слоны и дельфины разумны в той же мере, что и люди. Так отчего бы и не машина? Камни, – с этим своим "А вот и мы!" – напоминали Дарье бога из машины. Неведомые, непонятные…
"Могущественны, таинственны и неисповедимы… – согласилась она с внезапно возникшим образом. – Боги и есть!"
Но отчего тогда эти боги взялись помогать именно Дарье? Пятьдесят лет жила сама по себе, и никому, вроде бы, была без надобности, и на тебе! Но, возможно, все дело в том словечке, о котором напомнил Дарье Камень. "Сойсшерст" на языке чибир означает "открывающий двери", "отпирающий замки", "ключ" и "отмычка" и еще много чего в том же роде. Однако – и это показалось Дарье весьма существенным – чибир, что в дословном переводе означает "человеческая речь", являлся родным языком нагорья Аббейза на планете, оставшейся в истории галактики под именем Дайшер. Где находился этот Дайшер, никто теперь точно не знал, но одно очевидно: именно с нагорья Аббейза началось строительство галактической империи вейгаров. История давняя и смутная. Вейгары правили галактикой – если правили, разумеется, – семьдесят тысяч лет назад. Вернее, где-то тогда – семьдесят тысяч лет назад – править перестали. И вот, что любопытно, говорили они на чибир и на нем же писали. И…
"Опаньки!"
Мысль пришла ровно в тот момент, когда Дарья заняла место в болиде, следующем к храмовому комплексу на горе Камхор. На чибир в его позднем варианте, который Дарья знала еще с тех пор, как Камни помогли ей справиться с "детским кризисом", словом "Сойсшерст" обозначалась еще и довольно редкая и крайне авантажная в покойной ныне империи профессия – "Звездный шкипер".
4. Карл Мор
27 февраля 1930 года (Шестой день второй декады месяца деревьев 2908), Зайтш, империя Ахан, планета Зайтш
Этот трюк они освоили еще лет тридцать назад. Собственно, как только произошло осознание случившейся с ними метаморфозы, так сразу же и задумались над простым, но крайне актуальным вопросом: как обеспечить плавность Перехода, его преемственность и естественность, и, самое важное, – безопасность Матрицы? Матрицей – идея принадлежала Марку, – решили называть свою основу: тот сплав плоти и духа, из которого Великий Гончар научил их "вынимать" самих себя, создавая в вещном мире каждого в отдельности и всех вместе.
Великий Гончар – крупный Камень, похожий на глыбу серовато-желтого ракушечника, сделал главное. Он позволил воплотиться в материальную реальность психическому феномену "тройственного сознания". Все остальное лежало вне его компетенции, или попросту его не интересовало. Во всяком случае, так объяснил это равнодушие оператор Камня Скредж.
– Учиться взаимодействовать в новых условиях вам придется самим, – сказал он, провожая Марка "на выход". – И примите к сведению, мой светлый господин, что ни одежда, ни аксессуары к телу не прилагаются…
Ну, нет, так нет. Они и раньше не раз оказывались в непростых ситуациях. Выживали, тем не менее. Нашли выход и на этот раз. Поэтому, когда Карл "очнулся от сонных грез" в бетонном стакане аварийного амортизатора системы Главного Компенсатора Тантры Аз Вейдра, он имел на руках простенький набор одежды для худощавого, но крепкого мужчины под метр девяносто, деньги наличными – немного, но вполне достаточно на первый случай, – два обезличенных платежных инструмента, заменявших в империи кредитные карты, метательный нож, замаскированный под дамскую брошь, и кучу вещей Греты, от которых следовало избавиться. О том, что времени на раскачку нет, Карл узнал из "послания", оставленного самой Гретой. Послание содержало кусок личных воспоминаний госпожи Ворм за последние полчаса и короткую, но внятную инструкцию, как бы отпечатанную на старой пишущей машинке с ручным переводом каретки. Голубоватая бумага стандартного формата, черная краска, чуть стертая печать. От "письма" пахло духами Греты и типографской краской. Весьма удачное сочетание маркеров. Яркий образ, предельно лаконичный, но недвусмысленный текст.
В сумочке Греты нашелся нелегальный утилизатор-распылитель, так что еще через минуту в стакане амортизатора не осталось никаких следов женщины, посетившей его несколькими минутами раньше, а мужчине и скрывать было нечего. Залез в бесхозное и не просматриваемое системой безопасности помещение, выкурил трубочку с запрещенной к употреблению на Зайтше смесью, и пошел дальше. Ну, так и было: выкурил и пошел. Прошел через несколько пустых коридоров, чувствуя, как наркотический демпфер успокаивает взбаламученную Гретой нервную систему, миновал две шахты с "подскоками", нырнул, подгадав к рекламной волне, в сияние проекции и пошел себе дальше. Не человек, не личность. Всего лишь часть толпы…
Карл растворился в потоке, как умел он один. Напрочь. Совсем. До полного исчезновения, как, впрочем, и задумывалось. Потеряв индивидуальность, он слился с фоном и не существовал, как личность, целых три часа. Но возник из небытия как раз тогда, когда посадочный модуль третьего класса, а на самом деле убогий челнок с едва живыми компенсаторами инерции, не оторвался от стратосферного крыла и не рухнул – едва ли не в буквальном смысле этого слова, – вниз к приемному комплексу коммуникаций бюджетного курорта Суо в долине одноименной реки. Посадка, несмотря на то, что их пару раз все-таки тряхнуло, прошла штатно, и девяносто семь счастливых отпускников потянулись от все еще попыхивающего жаром челнока к площадкам для флаеров.
"Неуместная экономия, – отметил Карл, окончательно возвращая себе индивидуальность. – Следовало подвести рукав с кондиционированным воздухом и самодвижущимся полом. Деньги небольшие, но люди бы это оценили!"
Он прошел вместе с остальными "счастливцами" к терминалу Агута и загрузился во флаер.
"Хороша!" – отметил он мимоходом.
Молодая женщина с черными, как вороново крыло, волосами, высокая, стройная и смуглая, как квартероны Карибских островов, села в кресло на два ряда впереди. Увы, у нее имелся спутник – скорее всего, муж, – и трое детей, а Карл, как назло, был в деле.