Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Моттола Томми

Кто-то даже опубликовал в одной из крупных газет статью, удивляясь, почему музыкальные компании сами не займутся тем же, что и Napster.

Ну, прежде всего, это было незаконно. Napster не получал права на песни, не платил никакого вознаграждения ни авторам, ни студиям. Они просто крали нашу музыку, а потом бесплатно распространяли ее. Во-вторых, не существовало технологии, которая позволяла бы законным образом лицензировать музыку в Сети, а потом собирать и учитывать платежи за нее, чтобы платить гонорары авторам. В-третьих, у Департамента юстиции существовали опасения, что музыкальные компании смогут объединиться и создать свою собственную сетевую инфраструктуру, что было бы нарушением антимонопольного законодательства.

Иными

словами, всякий, кто думает, что звукозаписывающие компании просто сидели тогда сложа руки и сознательно ничего не предпринимали по поводу бесплатного скачивания аудиоконтента, сильно заблуждается. Мы не сидели сложа руки – мы сидели в кандалах.

Следует помнить, что мы ничего не продавали индивидуальному потребителю, действовали при посредничестве огромных торговых сетей, таких как Walmart или Tower Records. Сами эти розничные торговцы не стремились развивать интернет-торговлю, считая, что это просто модное увлечение. Повторю это в сотый раз: стоит в нашем бизнесе расслабиться – и тебе крышка. Буквально через несколько лет культовая сеть Tower Records обанкротилась и всплыла кверху брюхом, а ведь с их помощью мы некогда создали и прославили столько звезд!

Все было бы намного проще, если бы компании типа Tower добавили в свою структуру подразделение цифровой торговли. Но их бездействие породило вакуум. Ни одна музыкальная компания в одиночку не могла представить такой широкий ассортимент, какой имелся у Tower. Sony, как лидер индустрии, держала лишь 18 процентов от всего рынка, а это означало, что наладить процесс торговли через Интернет и выплаты гонораров артистам можно было только общими усилиями всех музыкальных компаний. А фактически мы находились – уж извините за грубость, но это самое мягкое описание из возможных – в полной заднице. У каждой компании были свои идеи и своя повестка, свои планы получения наибольшей прибыли на рынке. Мы устраивали много деловых встреч, но сотрудничество никак не налаживалось – во многом еще и потому, что конкурирующие музыкальные компании зачастую принадлежали конкурирующим корпорациям. Не говоря уже о том, что никому так и не удалось создать удобную в пользовании технологию цифровой торговли.

В частности, Sony Tokyo стремилась к тому, чтобы каждая их технология захватывала доминирующие позиции на рынке, как это было с компакт-дисками за двадцать лет до этого. Не забывайте, что в корпоративном измерении Sony Tokyo прежде всего рассматривала себя как производителя «железа». За исключением таких оригинальных личностей, как Морита и Ога, японская корпоративная верхушка всегда неуютно чувствовала себя в индустрии развлечений. Time Warner, со своей стороны, стремилась добиться приоритета для конгломерата AOL, с которым слилась в 2000 году. Microsoft изыскивала способы управлять торговлей аудиозаписями через свои операционные системы. Ну а Стива Джобса музыка вообще интересовала лишь как средство добиться распространения устройств, которые тогда еще не появились, но должны были бы в будущем работать одновременно как телефоны, миниатюрные музыкальные автоматы и книжные полки.

Microsoft обратилась к Sony с предложением об обмене накопленными технологическими наработками. Когда об этом услышали в Японии, тамошнее начальство сказало Элу Смиту, нашему технологическому гуру:

– Это безумие! Мы не можем так поступить. И мы так не поступим!

Я думаю, что их можно было понять. В этот период наши компании как раз воевали друг с другом за рынок игровых приставок, где конкурировали модели Xbox и PlayStation.

Apple, со своей стороны, нуждалась в нашем контенте. Так что в Sony Tokyo решили начать переговоры с ними, но опять же без какого-либо успеха, что неудивительно, поскольку стремление японцев к полному доминированию не позволяло решить вопрос о том, кто будет контролировать права на разрабатываемый совместно продукт. Трудно поверить, но дело было именно в этом. Sony Electronics в свое время добилась таких успехов

с плеерами и компакт-дисками, что теперь они хотели повторить то же самое с распространением музыки через Сеть. Они хотели держать в своих руках все технологии, с которыми мы работали. А представляете, как все могло обернуться, если бы наше сотрудничество с Apple получило развитие?

Идеи и его инженеры просто прятали головы в песок. Печальная истина состоит в том, что если бы Норио Ога был здоров и мог тогда нормально руководить, как он делал это в прежние годы, то, я уверен, сумел бы убедить его объединить усилия с другими игроками и создать в Интернете то, что пришло бы на смену транзисторным приемникам, аудиокассетам, плеерам и компакт-дискам. Ога понимал суть дела и всегда старался охватить взглядом картину в целом. Он бы понял, что сама суть Интернета в том, чтобы делиться информацией. Но в то время он уже почти отошел от дел и передал почти все свои полномочия другим.

В конце концов Sony и Universal совместно создали электронный магазин Pressplay. Он подвергался критике за скудный ассортимент, что было неизбежно, поскольку ни у кого не было такого огромного объема контента, как у Napster, который собирал его нелегально. Что еще более дико, Департамент юстиции начал формальное расследование наших действий, несмотря на то что в проекте участвовали только две компании. Но и это вызвало подозрения в попытках нарушить антитрестовское законодательство. Мы все еще получали большую прибыль, но постепенно начинали буксовать. Все, включая и меня, знали, что устройство музыкальной индустрии в целом предстоит переосмыслить и видоизменить. Так что я постепенно начал разрабатывать новую модель бизнеса, основываясь на свежем опыте, который приобрел, работая с Дженнифер Лопес и Селин Дион.

Когда Эл Смит впервые рассказал мне о том, что люди скачивают музыку в Сети, я указал ему на то огромное число альбомов Селин, что нам удалось продать после выхода «Титаника».

– Да, в этом году можно продать шестьдесят миллионов дисков, – отвечал Эл. – Но в следующий раз их будет уже сорок. Потом – двадцать… Потом пять…

И Эл оказался прав. Мы все предполагали, что фанатам нужны качественные записи, и потому не опасались дешевых подделок. Ведь действительно увлеченный человек захочет иметь диск с превосходным звучанием.

Даже когда появился Napster и в Интернете распространилось пиратство, представители нашего поколения думали: «Ох, ну и ладно. На продажи это серьезно не повлияет, ведь подросткам захочется подержать коробку с диском в руках. И им будут нужны качественные записи!» Мы думали, что они будут хотеть того же, чего хотели мы сами, когда были детьми. И знаете что? Оказалось, что им наплевать.

Им больше нравилось слушать дерьмовые MP3-записи, чем покупать наши диски. Стоило скачиванию через Интернет распространиться, как оно стало частью культуры. Так зародилось поколение людей, убежденных в том, что музыка должна быть бесплатной, и не верящих в ценность интеллектуальной собственности. Это была целая культурная революция, поскольку дело было даже не в легкости, с которой стало можно добывать записи и делиться ими с друзьями, а в распространении веры в то, что за это не нужно платить.

Хотя показатели продаж и падали, это не означало, что слушатели стали меньше любить Селин Дион, и спрос на нее был высок. Это стало очевидным, когда мы объединили усилия с ее мужем, Рене Анжелилом, решив добиться для Селин прорыва в Лас-Вегасе. В течение пяти лет она должна была выступать в театре отеля Caesars Palace, причем сам театр отремонтировали и перестроили специально для нее. Что касается спонсоров, то мы заключили договор с Chrysler, а я еще и смог заинтересовать наше руководство, что принесло проекту дополнительно 10 миллионов долларов. Также мы с Рене решили попробовать привлечь к делу предпринимателя-миллиардера Фила Аншуца. Рене без устали работал над этим, и в итоге мы добились своего.