Хитрая затея

Казьмин Михаил Иванович

[1] Пятистенок — изба с перегородкой между жилой и нежилой частями, выполненной как единое целое со всем срубом

[2] Чухонцы (чухонь, чухня, чухно) — распространённое в русском простонародье название представителей прибалтийских финских народностей

Глава 25. Малые успехи и большие задачи

— Вот как? — сказать по чести, слова Крамница меня откровенно удивили. — И какие же доказательства предъявила баронесса?

…Нельзя сказать, что мы с Крамницем прямо-таки ругались, но дискуссия у нас с приставом вышла, скажем так, до крайности оживлённая. Иван Адамович остро критиковал меня за попытки оторваться от действительности

и уйти в область ошибочных догадок, неоправданных предположений и совсем уж беспочвенных домыслов, я же предлагал ему непредвзято оценить то крайне незавидное положение, в коем пребывал розыск по убийству Ташлиной и Данилевича, развёрнуто объяснял приставу, как именно мои догадки могут вывести нас из тупика и закончил риторическим вопросом, что Крамницу нравится больше — топтаться на месте, как оно происходит сейчас, или же проверить мои догадки, которые, пусть и выглядят чрезвычайно смелыми, но имеют все возможности привести нас к прояснению дела и его успешному раскрытию. Пытаясь опровергнуть мои умопостроения, Крамниц напомнил мне, что никакой выгоды от участия в этом гнусном преступлении закона Божьего и человеческого баронесса фон Альштетт не имела бы при наличии вполне законного дохода в виде назначенного ей покойным супругом содержания, и в подтверждение своих слов упомянул о неопровержимых доказательствах этого, представленных самой баронессой. Нет, слова пристава о доходах баронессы я помнил, но доказательства их как-прошли мимо меня, вот я и заинтересовался.

— Справочную выписку Рижского отделения Русско-Балтийского банка, — ответил Крамниц. — Вот, Алексей Филиппович, извольте посмотреть. Я изъял её до закрытия дела.

Так, помещённый в банк капитал, начисленные проценты, общий итог по годовому доходу… Всё вроде чисто, пусть и не покидало меня ощущение, что тут что-то не так.

— Вот ещё, — Крамниц подал мне справку управляющего домом Букреева о размере платы баронессы за наём жилья. Хм, если прибавить к той плате жалованье прислуги и примерную стоимость регулярных походов в Ильинский пассаж и театры, получается, что баронесса и вправду тратит почти столько же, сколько получает. Настолько всё ровно и аккуратно, что даже не верится…

— А откуда у барона такие деньги, не знаете? — спросил я. — Уж больно богатым был покойный, если к тем средствам, что он оставил на содержание вдовы, добавить ещё и наследство сыну.

— Знаю. Интересовался, — суховато ответил пристав. — Барон фон Альштетт был в тех краях одним из крупнейших землевладельцев и земли сдавал в аренду крестьянам на условиях, которые впору назвать кабальными. С должниками же своими барон поступал безо всякой пощады, обдирал их чуть ли не до исподнего. Как я полагаю, именно это и стоило жизни его первой супруге.

— Даже так? — нахмурился я.

— Да, — подтвердил Крамниц. — Трое разбойников, стрелявших в барона и баронессу, были убиты при преследовании их охранной стражей, ещё двоим удалось скрыться, они так до сих пор и не пойманы. И в охранной страже, и в губном сыске уверены, что именно крестьяне тамошние помогли разбойникам скрыться. Да и само по себе нападение скорее всего было устроено при пособничестве крестьян.

Ну да, сочувствующие таким робингудам найдутся всегда и везде, а уж при таком-то раскладе найтись просто обязаны. Кстати, и самими разбойниками, о коих шла речь, вполне могли быть те же пострадавшие от жадности барона крестьяне, я бы, например, такому повороту удивляться не стал. Но Крамниц молодец, ничего не скажешь! За время моего тульского сидения и тут покопался, наверняка же дело о гибели барона фон Альштетта и прежней баронессы затребовал…

— А что баронесса нынешняя? — стало мне интересно. — Как она распорядилась землёю?

— Сам же барон и распорядился, — ответил Иван Адамович. —

По завещанию почти все земли были проданы, а выручка определена в наследство сыну. Помимо этих денег, барон наследнику только саму усадьбу оставил, и то баронесса её почти сразу же внаём сдала, а сама в Москву перебралась.

— Что же барон так сына обидел? — вот тут я уже удивился по-настоящему.

— Не иначе, посчитал, что ни супруга, по женскому естеству своему, ни сын, по малолетству, держать арендаторов в ежовых рукавицах не сумеют, — как о чём-то само собой разумеющемся сказал Крамниц и добавил: — И управляющего хорошего у фон Альштетта не было, барон все дела сам вёл.

Ну да, немец немца всегда поймёт, а уж в том, что Иван Адамович при всей своей русской наружности самый настоящий немец и есть, я уже успел убедиться. И всё же что-то во всей этой истории с доходами баронессы мне не нравилось. Очень не нравилось.

Крамниц вышел из кабинета распорядиться насчёт чаю, и я решил скрасить ожидание повторным просмотром справочной выписки из банка. Ну да, вот и оно самое…

— Иван Адамович, Ташлин ведь прошение о розыске жены двадцать четвёртого ноября подал? — спросил я Крамница, когда он вернулся.

— Да, именно так, Алексей Филиппович, — на лице Крамница явственно проступило непонимание смысла моего вопроса. — А в чём дело?

— Вот, посмотрите, — я ткнул пальцем в две самых последних строки выписки, где значилось, что составлена она по собственноличному запросу баронессы фон Альштетт, поступившему письмом от двадцать четвёртого дня ноября месяца 1825-го года, и составителем был указан счетовод Фихтель. — Вам не кажется странным, что именно в тот же день, когда Ташлин начал изображать расстройство пропажею супруги, баронесса озаботилась запросом справочной выписки о своих доходах? Чтобы заранее иметь её на руках, когда губной сыск проявит к ним интерес?

— И правда, — с некоторой задумчивостью признал Крамниц, — столь заблаговременная предусмотрительность действительно представляется весьма подозрительною…

Служитель управы принёс и поставил на стол пристава поднос с двумя стаканами крепко заваренного чаю и горкой румяных баранок, умопомрачительно благоухавших ванилью. Дождавшись, пока он нас оставит, Крамниц недолго помолчал и вздохнул.

— Мои поздравления, Алексей Филиппович. Вам удалось-таки заставить меня заинтересоваться вашими догадками относительно баронессы фон Альштетт, — с лёгкой досадой в голосе произнёс пристав. Уж не знаю, что опечалило Ивана Адамовича больше — необходимость признать поражение в нашей дискуссии или то, что обратить внимание на дату запроса баронессой справочной выписки должен был он, а не я.

— И вот что, — Крамниц тряхнул головой будто сбрасывая с себя досаду и уже с бодрой деловитостью продолжил: — Я уже знаю, под каким предлогом осмотрю занимаемый баронессой этаж в доме Букреева.

— И под каким же? — поддержал я порыв пристава наводящим вопросом.

— Под предлогом розыска Юрия Артамонова, утверждавшего, будто служит он у баронессы фон Альштетт, — Крамниц довольно усмехнулся.

— А он разве такое утверждал? — не сразу сообразил я.

— А разве нет? — Крамниц довольно убедительно изобразил удивление. Вот это он здорово придумал!

— Будете у баронессы, не забудьте присмотреться к служанкам, — напомнил я приставу своё предположение. — Может, увидите ту, что походит на свою хозяйку.

— Присмотрюсь, — посерьёзнел Крамниц. — Обязательно присмотрюсь.

Что ж, я имел полное право праздновать успех. Да, пока ещё маленький, да, я и понятия не имел, чем это обернётся и удастся ли Крамницу вообще найти что-то или кого-то у баронессы, но всё равно это был успех. Пока ещё мой личный, но имевший возможность стать успехом розыска по этому запутанному делу…