Хитрая злая лиса
Шрифт:
— У вас такое сосредоточенное лицо, — шёпотом сказал министр, пытаясь не рассмеяться, Вера посмотрела на него с укоризной, невольно начиная улыбаться и злясь из-за этого, и поняла, что ткань не двигается потому, что он её сам каким-то образом держит.
— Не страшно? — шёпотом спросила она, он усмехнулся и качнул головой:
— Я вообще мало чего в этой жизни боюсь.
Вера отпустила его рукав и выпрямила пальцы, так, чтобы прикасаться к голой коже предплечья кончиками ногтей. И медленно провела ими от середины предплечья до запястья, глядя министру в глаза и наблюдая, как его кожа покрывается мурашками слева, от плеча, по шее и по лицу, он сначала держался, потом сдался и резко убрал руку, прижимая к себе и закрываясь от Веры двумя руками:
— Кроме щекотки! Ладно, да, вы нашли то, чего я боюсь, и больше так не делайте! Чёрт, у меня даже на ноге мурашки, — он потёр то место, к которому она прикасалась, тихо смеясь, потом изобразил примерного серьёзного мальчика и сказал: — Ладно, всё, давайте собираться, а то опять опоздаем.
Вера медленно кивнула, глядя на рукав, который он ей протянул, он посмотрел на её лицо и сразу же забрал. Вера подняла брови с невинным видом, заглянула министру в лицо, как будто требуя объяснить, он прижал руку к себе, погрозил Вере пальцем:
— Вы что-то замышляете.
— Я? — тоном оскорблённой невинности выдохнула Вера, он кивнул, она изобразила ещё более не верящий такому обвинению взгляд: — Я похожа на человека, который может что-то замышлять?
— Десять из десяти, — медленно кивнул министр.
Вера жестом потребовала рукав немедленно, министр отступил на шаг и вздохнул:
— Я сам оденусь.
— Сюда давайте!
Она пошла за ним, он отступал, пока не упёрся спиной в дверь, она стала наступать медленнее, заранее хищно улыбаясь и протягивая когтистые пальцы, министр делал вид, что ему очень страшно. Когда дальше вжиматься в дверь уже было некуда, Вера потребовала:
— Руку сюда!
Он медленно протянул руку и отвернулся, крепко зажмуриваясь и шёпотом прося:
— Нежнее, пожалуйста.
Вера не выдержала и рассмеялась, министр тоже перестал прикидываться и сам поправил свой рукав, чем возмутил Веру до глубины души. Он посмотрел на её лицо и успокаивающе сказал:
— Не волнуйтесь, там ещё спину надо расправлять, это я точно сам не сделаю.
— Что надо делать?
— Надо взяться за нижнюю рубашку на уровне пояса и потянуть вниз, потом посмотреть со спины, есть ли складки, и если есть, сделать так, чтобы их не было.
Вера кивнула и попыталась найти, как взяться, министр распахнул синий халат и выпрямился, чтобы максимально расправить ткань. Вера взялась за тончайший шёлк, в который раз пугаясь этой тонкости и стараясь не прижиматься к министру слишком сильно. Он сказал извиняющимся тоном:
— Обычно этот костюм двое слуг помогают надевать, но у меня такой роскоши нет.
— А почему?
Она расправила как смогла, отодвинулась и жестом показала ему развернуться, он повернулся спиной, она стала разглаживать верхний халат и поправлять нижнюю рубашку, министр сказал:
— Нет нужды. Повседневные костюмы я могу надеть сам, а на праздники я либо не хожу, либо одеваюсь у портного, который этот костюм шил, там есть свои слуги, они специалисты и всё делают профессионально. Сразу от них я иду на мероприятие, а потом убираю костюм в шкаф и больше никогда его не надеваю. Но такие мероприятия бывают редко. Когда я куда-то иду с матерью, то костюмами полностью занимается она, я прихожу к ней в повседневном, её слуги меня одевают, а после мероприятия раздевают, и костюм остаётся там, это вообще меня не касается.
— А этот новый?
— Да.
Повисла тишина, Вера разглаживала ткань на спине министра, пытаясь себя убедить, что там три слоя шёлка, а значит, рельеф его шрамов она чувствовать не может.
Министр молчал, Вера закончила доводить его спину до идеальной гладкости и спросила:
— Что дальше?
— Дальше одеваем вас, потому что после того, как я обмотаюсь поясом, я стану в этом смысле бесполезен.
— Окей.
Она стала снимать костюм, министр в это время перебирал части её платья, нашёл белый носок и положил на свою ладонь, стал смотреть на него с таким видом, как будто на его ладони лежало что-то невыносимо милое, смешное и нелепое. Вера посмотрела на него с вопросом, он качнул головой, как будто ничего не имел в виду, а потом засмеялся и отвернулся.
— Ну что?
— Ничего. Извините, — он продолжал бороться с весельем, Вера продолжала смотреть на него с непониманием и укоризной, он окончательно смутился и прошептал: — У вас ноги просто... я не знаю, почему они такие смешные. Они такие... маленькие. И такие... смешные. Я не знаю, как это объяснить, меня самого впечатляют эти эмоции. Я начинаю понимать, почему некоторые люди... Ладно, не будем об этом. Просто... Ну посмотрите на это, — он взял носок двумя пальцами и стал смотреть, как он висит. Потом увидел Верин взгляд, полный усталой иронии, и опустил носок, потом вообще положил его на кровать и поднял пустые ладони: — Я не из этих. Просто они смешные. И милые, особенно пальцы. Очень маленькие. И смешные. Извините, — он опять начал смеяться, Вера тоже, потому что заразилась. Она отвыкла от этого бушующего моря энергии, в котором жила всю жизнь, пока министр не придумал амулет, который выбросил её на берег. А теперь они плескались там вдвоём, их швыряло волнами, иногда сталкивая, но это было так приятно, что бороться она не видела смысла.
Министр нашёл второй носок, протянул ей оба, она села на кровать, уже поставила ногу, чтобы надеть, но посмотрела на министра и его загипнотизированный взгляд, и не стала. Он какое-то время просто смотрел и ждал, потом поднял глаза к Вериному лицу, изобразил неубедительное спокойствие и сказал:
— Помочь?
— Может, сразу перчатки?
Он закрыл глаза и отвернулся, Вера тихо спросила с улыбкой:
— Почему вас это так смущает? Я не верю, что вы об этом не думали. Мы можем обсудить варианты, выбрать что-нибудь для эксперимента, потом попробовать разные способы...
— Шен? — раздался из библиотеки голос Дока, министр хрипло крикнул:
— Иди отсюда, я непонятно выражаюсь?!
— Прости, — совершенно не виноватым голосом крикнул Док. — Тебя там Даррен просит очень.
— Чёрт, — он полуобернулся к Вере и сказал: — Одевайтесь, я потом приду поправлю.
— Окей, — пропела Вера, — заодно всё обдумаете.
Он молча вышел из спальни и закрыл дверь. Вера тихо рассмеялась и стала одеваться, напевая под нос какую-то клубную мелодию про танцы, в которой было больше секса, чем танцев. В голове понемногу прояснялось, но от своих слов она всё ещё не была готова отказаться — она понимала, что это риск, и что отношения у них шаткие, но была уверена, что любые подвижки в области физических удовольствий пойдут на пользу лично ей точно. Как минимум, голова станет лучше соображать, когда не будет забита мыслями о запретном. Она была уверена, что на их загадочные отношения это не особо повлияет — у них и так всё сложно, может быть, станет чуть проще, а может, не станет, тогда просто ничего не изменится.