Хитрая злая лиса
Шрифт:
Он рассматривал кольцо, потом посмотрел на Веру и жестом предложил его ей:
— На нём нет крови Тонга, его много раз чистили. Но я точно знаю, что она была в нём — она его никогда не снимала. В Маялу традиция такая — на обручение дарят кольцо с красным камнем, считается очень хорошо, когда мать дарит своё старшей дочери, особенно если мать счастлива в браке. Но Золотой Госпоже мать своё не отдала — она была против этого брака, Золотую Госпожу это сильно расстроило, и наследник Кан подарил ей кольцо сам. Это против правил, на обручение обычно дарят украшения для волос, но у них весь брак был через пень-колоду, и им это простили. Точнее, они никого не спрашивали. Золотая госпожа сделала всё по традициям Маялу — подарила его дочери на обручение. Дочь не родила ни одной девочки, поэтому носила это кольцо сама, всю жизнь. И завещала его Виари, как жене сына, она очень её любила. А Виари продала мне. А я подарю вам. Возьмёте?
8.44.9 Уже сфоткались, можно раздеваться
Вера осторожно взяла кольцо с его ладони, подняла глаза на министра и полуутвердительно сказала:
— Все охренеют, да?
Он чуть улыбнулся и качнул головой:
— Все успокоятся. У цыньянцев есть такая поговорка «семья живёт кругами». Это отсылка к одной из древних легенд, которую я вам расскажу когда-нибудь потом, когда нам не о чем будет говорить, но суть в том, что души умерших предков воплощаются в телах потомков, и проходят те же этапы духовного развития, но, так как душа становится более зрелой и опытной, с каждой новой жизнью она совершает всё меньше ошибок. В теории. А на практике, некоторые биографии читаешь и думаешь — где-то я уже это видел. А у них ещё и имена иногда один в один.
Он замолчал, Вера подняла взгляд от кольца и сказала:
— И? Типа, если Тонг в прошлой жизни себе карму испортил, то я уже как бы не убийца?
— Вы не поверите, но как бы да, — усмехнулся министр, — вас карнские газетчики уже с Золотой Госпожой сравнивали, она тоже была сильно не подарок...
— В смысле?! — выпрямилась Вера, министр поднял ладони и отклонился назад с честным лицом:
— Это фигура речи, вы — подарок!
Вера рассмеялась и опять опустила глаза, примерила кольцо, потом посмотрела на министра и уточнила:
— На какой палец?
— На какой подойдёт, это не символ, просто подарок.
— Ага, — она примерила на все и надела на подходящий, развернулась к зеркалу, осмотрела себя в фиолетовом шёлке и министра в синем, даже не пытаясь избавиться от ощущения, что это фэнтези-косплей. Вздохнула и медленно покачала головой:
— Сказал бы мне кто месяц назад... Точнее, два месяца. Сколько я уже здесь?
— Сорок четвёртый день сегодня.
— Охренеть.
— Я тоже думал, что вы столько не проживёте. Вы сейчас в первой десятке по долгожительству.
Вера посмотрела на него через зеркало, он улыбнулся на миг и опять сделал суровое скорбное лицо, Вера рассмеялась, министр тоже. Подошёл к ней, поправил её костюм, поправил свой, светским жестом предложил ей локоть и сказал:
— Ну что, встряхнём их унылый фестиваль?
Она решительно кивнула:
— Пусть познают немного драйва.
Министр достал амулет и стал менять «маяк» внутри шарика, сказал Вере:
— Возьмите с собой свой телефон, многие захотят его увидеть.
— Хорошо, — Вера сходила за телефоном в библиотеку, вернулась и сказала с хитрым видом: — Мы забыли самое главное.
— Что?
— Сфоткаться.
Министр улыбнулся и вздохнул, глядя на то, как Вера прислоняет телефон к сундуку на трельяже и включает таймер. Она смотрела на отражение экрана в зеркале и выбирала, где стать, жестом позвала министра к себе, обняла за пояс и сказала, указывая глазами на телефон:
— Туда смотрите.
— Зачем?
— Для фотки.
Телефон запищал, она показала пальцами «V» и улыбнулась на камеру, а после звука затвора посмотрела на министра и сказала, показывая свои пальцы:
— Сделайте так.
— Что это значит?
Телефон опять запищал — она настроила его на серию фотографий.
— Это буква «В», первая буква слова «победа», этот жест — символ мира и победы.
— Так мира или победы? — засмеялся министр, глядя на её пальцы, Вера закатила глаза:
— Ну конечно мира! Как только мы победим, сразу настанет мир. Это же цель любой войны — мир на условиях победителя.
— Когда вы писали своё имя, там первая буква выглядела не так.
— Это другой язык.
— А почему вы на своём языке не показываете?
— Так её из пальцев фиг сложишь. Вы её видели? Там человека три надо.
Он опять смеялся, телефон что-то снимал, Вера потеряла к нему интерес — смотреть на веселящегося министра в костюме и ленте было приятнее в живую, чем на экране. Он поднял руку, посмотрел на руку Веры, спросил:
— Как надо делать?
— Вот так. Только не этой стороной, это устаревший оскорбительный жест.
— Почему?
— Потому что лет пятьсот назад была война между двумя странами, одна из которых славилась своими лучниками, они были настолько круты, что если они попадали в плен, им эти пальцы отрезали, чтобы они больше никогда стрелять не могли. И поэтому они перед боем врагам эти пальцы показывали — типа, пальцы на месте, стрелять могу, а следовательно, хана вам, враги грёбаные.
— Вот это мне больше нравится, — рассмеялся министр, Вера толкнула его бедром, от чего он рассмеялся ещё сильнее, потом изобразил серьёзность и выровнялся: — Так, ладно, давайте сделаем нормальную фотографию и пойдём уже.
— Ну так и делайте нормальную! — Вера тоже стала ровно и изобразила суровый вид, они замолчали, телефон тоже молчал, потом Вера сказала: — Всё, таймер кончился.
Министр опять рассмеялся, Вера показала ему язык и пошла к телефону, он понял, что она его убирает, и сказал:
— Поставьте ещё раз, сделаем как надо.
— Хватит, — махнула рукой Вера, пролистывая получившиеся фотографии, министр поймал её за локоть:
— Почему? Давайте ещё, мне нравится.
— Это странно, — усмехнулась она, увеличивая особенно удачный кадр, министр спросил:
— Что странного?
— В моём мире парни не любят фотографироваться.
— Это они для портретов не позировали, видимо.
— Это да, — рассмеялась Вера, повернула ему экран с самой удачной фотографией: — Какие мы, а?