Хитрая злая лиса
Шрифт:
— Вы уверены?
— Нет, я не уверена. Поэтому я вас и спрашиваю. Я видела на фестивале ещё несколько девушек без париков, так что это не что-то невероятное, но обычно эти девушки весьма скромно одеты. И обычно, насколько я поняла, если рядом идут две сестры без париков, то они обе примерно одинаково одеты. А у ваших получается, что все шикарные, а младшая почему-то нет. Поэтому я и спрашиваю — ваша мать за что-то её не любит и наказывает таким образом? Или вы их всё-таки обанкротили и у них просто нет денег на парики для всех?
Министр молчал и смотрел на свою ленту, потом на Верин чертёж, потом Вере в глаза. Помолчал и сказал тихо и ровно:
— Продолжай.
— Вопрос номер два, нифига не теоретический, — она провела линию поперёк листа, отделяя квадраты с именами сестёр от чистой бумаги, и нарисовала под ними размашистый силуэт двора Кан, над ним вялый силуэт дворца Хань, а потом стрелку от Кан к Хань, по которой идут два человечка. Постучала кончиком карандаша по этой стрелке и сказала: — Какого фига благородная, богатая и со всех сторон офигенная женщина таскает из дома родителей в дом мужа старые тряпки и пыльные подсвечники? Я никогда в жизни не поверю, что это из вредности. Из вредности она могла бы поплевать через забор, но поднимать свой личный драгоценный попец и тащить его по горным тропам по рассветному туману — это вообще что-то за гранью. Вам так не кажется?
— Продолжай.
— Окей, — она провела ещё одну линию, и на нижней трети листа нарисовала в десяток размашистых линий дом Хань с высоты птичьего полёта, такую же Аллею Духов, как в доме Кан, и несколько человечков в балахонах. Посмотрела на министра и тихо сказала: — Вопрос номер три, чисто теоретический, в порядке бреда. Когда вы в последний раз лично своими глазами видели хоть одного мужчину семьи Хань?
Министр резко выпрямился и посмотрел на Веру так, что её в жар бросило. Хрипло сказал:
— Продолжай.
— Вы сказали, что проводили для матушки и её детей ритуал на своей Аллее Духов, потому что их мужчины то болели, то уезжали. Сколько раз вы это делали? И как давно? И был ли какой-то перерыв, или...
Министр её не слушал, поэтому она замолчала, сидела неподвижно и смотрела на министра, у которого в глазах мелькали стратегические карты и родословные древа. Он жестом попросил у Веры листок, она протянула вместе с карандашом, он перевернул его и нарисовал на чистой стороне линию и пару иероглифов, тихо комментируя:
— Мать родила Йори в ноль пятом. В ноль шестом умер глава Хань, дед Йори, заболел. И главой стал муж моей матери. Ритуалы проводил он, он был в порядке. Потом, — он нарисовал ещё линию и ещё иероглифы: — В ноль седьмом родилась Йоко, в ноль девятом родилась Мико. Старшей женщиной дома Хань была мать старшего мужчины, и она моей матери посмела сказать, что она какая-то не такая, раз не может родить мальчика. Мать об этом плакалась моему отцу, он ей подарки дарил, чтобы настроение поднять. И он ходил туда лично, ни от кого не скрываясь, потому что... что? Потому что мужчины Хань разъехались. Второй наследник уехал в Империю вместе с женой, я подозревал, что мать их выжила или подкупила. Были ли у них дети? Это хороший вопрос. Но я точно знаю одно — когда свекровь моей матери умерла, практически сразу после ссоры, старшей женщиной стала моя мать. Значит, у брата её мужа умерла жена — она была старше. Или ушла в монастырь, что маловероятно. Потом мать родила Саюри, в десятом году, что довольно странно — врачи не рекомендуют рожать каждый год, я тогда подозревал, что Саюри была не запланированная. Ну или матери был срочно нужен сын, а вместо него родилась Саюри. Кстати, повод её не любить — тут вы правы. И в десятом же я в первый раз проводил для них ритуал — это я точно помню. А почему? Потому что глава Хань... Куда он делся?
Он задумался, посмотрел на часы, стал что-то считать на пальцах, покачал головой:
— Нет, он был в порядке, я его видел потом. И когда я потом уезжал в Ридию, он для них всё сам проводил.
— Это доказанная правда или с чьих-то слов?
Министр неоднозначно двинул бровями и поставил какой-то значок над нижней строкой, опять посмотрел на часы и дописал внизу:
— Я проводил для них ритуалы три года подряд, этот будет четвёртый. И я не видел главу Хань уже очень давно. Не то чтобы я горел желанием с ним пересекаться, меня в его доме не любят абсолютно все, но... Например, костюмы новые я для него не заказывал уже несколько лет. Для всех, но не для него. Это странно.
Вера подняла ладонь, как школьница, и добавила, как только министр на неё посмотрел:
— Ещё один тезис в порядке бреда. Когда мы встретились с Дайнис на рынке, она сказала, что ваша мать с вами «не решится рвать связи, потому что она не в том положении, чтобы отказываться от такой защиты». Вопрос — насколько хорошо осведомлена Дайнис? Она знает что-то, чего не знаем мы?
Министр усмехнулся:
— Дайнис — дочь бывшего главы Ночной Гильдии, и любимая сестра действующего, она осведомлена просто-таки от тьмы бездонных рудников и до звенящей высоты небес. Правда, сведения у неё специфические. Но это уже нюансы.
Он задумался, потом посмотрел на Веру и без улыбки сказал:
— У меня тоже есть вопрос в порядке бреда. Когда вы сегодня утром сказали, что посмотрите, как я буду сохранять остатки достоинства, когда пройдёт совсем немного времени и моя мать сделает меня бездомным... Вы это просто от злости сказали, или у вас есть причины так думать?
Вера посмотрела на него с укоризной, но он продолжал ждать ответа вполне серьёзно, и она ответила:
— У меня нет стопроцентной доказанной причины. Но у меня есть глаза. И я умею считать. Вам тридцать лет. Если бы ваша матушка хотела найти вам жену, она бы это давно сделала. Дайте сюда, — она протянула руку за листом, министр отдал, она перевернула его и ткнула кончиком карандаша в нарисованный дом Кан: — У вашей матушки в доме Кан была мать, отец и два брата. Мать ушла в монастырь, отец с первым братом умерли в попытке защитить её честь, второй брат спился, но она жила хорошо за счёт вашего отца. Потом она переехала в дом Хань, — Вера постучала карандашом по второму дворцу, — там у неё практически сразу умер свёкор, потом на неё быканула свекровь и тоже умерла, потом брат мужа с женой куда-то сбежали, хрен знает, может и в монастырь. А муж, по логике, спивается прямо сейчас. Но она живёт хорошо за счёт вас. Почерк прослеживается, да?
— Ну допустим, — усмехнулся министр, — и что?
— А то, что ей в этой ситуации живётся мармеладно, и ей никакие перемены не нужны, и тем более, ей не нужны никакие новые бабы. Как вы говорили, если вы женитесь, ваши интересы развернутся в сторону жены, а матушке разве что на юбилей крошка перепадёт, ей это чисто экономически невыгодно. И вы говорили, что просили её принять в дом Эйнис — был бы отличный вариант, если бы она правда хотела для вас щастя-здоровья и всяческих благ. У вас появилась бы старшая женщина в доме, при этом, лично вам она была бы не важнее матери, и мать могла бы продолжать вас доить ещё неизвестно сколько лет. Но она отказала.
— Она отказала потому, что Эйнис — не идеал сестры, и принятие её в дом стало бы уроном чести.
— А когда она вас звала с собой поддержать государственный переворот, это для чести как, нормально? Кстати, вы говорили, что она финансирует предателей, вы не интересовались, на какую конкретно сумму?
Министр молчал и смотрел на карандаш, Вера перевела его на стрелку от дома Кан к дому Хань и постучала грифелем по человечкам:
— Сказочка на ночь. Жила-была богатая женщина, у которой всё было. А потом она захотела ещё больше. Для того, чтобы что-то получить, надо было что-то вложить, и она вложилась очень щедро, рассчитывая, что дорогой-любимый сын её поддержит. Но сын не поддержал. И тогда она осознала, что не такая уж она и богатая, и стала экономить парики, тряпки и подсвечники. А теперь, внимание, вопрос — что её ждёт по жизни, если вы от неё полностью отвернётесь? Если предположить в порядке бреда, что она спустила все деньги на государственный переворот, а контроль над вами каким-то волшебным образом полностью потеряла. Что у неё останется из активов? Вы говорили, что для благородной семьи, дочери — это вполне себе актив. Они красивы, у них хорошее происхождение и воспитание. Но, — она постучала карандашом по квадрату с именем Йори, — старшая уже порченная, если про её любовника, аборт и бесплодие знают все, то замуж она вряд ли выйдет. Йоко была прекрасна и опасна, пока ей не прилетело по черепу ботинком, она тоже на ближайшее время неликвидна. Остаётся только Мико и чем-то неугодная Саюри, имеющая привычку сбегать. И, исходя из совокупности имеющихся факторов, можно предположить в порядке бреда, что Мико меня не ударила и Йоко вам поклонилась не потому, что я пригрозила сбросить их с моста, а потому, что вести себя прилично им приказала ваша хитромудрая матушка. Потому что девушке, которой срочно надо выйти замуж, скандалы с драками совершенно не нужны. А теперь, внимание, второй вопрос — что конкретно вы сказали матушке, что она настолько преисполнилась?