Хитросплетение судеб
Шрифт:
А вот с ней мне предстояло разбираться. Вечерний осмотр статуи ничего мистического не выявил. Обычный камень с дыркой, из которой периодически течет вовсе не кровь, а грязно-ржавая вода, в чем не оставалось ни малейших сомнений после беглого изучения остатков жидкости. Никакой ауры, свойственной предметам, исполняющим предназначенное высшими силами.
Граф чуть не плясал от радости, наблюдая, как спокойно я ковыряюсь в львиной пасти. Даже слуги рискнули подойти поближе. Страх уступил место любопытству.
— Красивая статуя, — мое ласковое похлопывание льва по холке сняло остававшееся у людей напряжение. — Ничего мистического. Остается только выяснить, откуда и почему берется грязная вода.
— Это все кот, сэр! — Затараторили слуги, забывая о всяком этикете. — Этот дьявол оживляет камень! И не только камень! Мы боимся брать в руки даже домашнюю утварь. Наш гончар, который сжег четверых бесовских отродий, обварился. Сорвалась железная душка, и котел с горячим супом опрокинулся на него. У плотника обломилось топорище, и топор покалечил ногу. Этот топор однажды воткнулся в землю на какой-то дюйм в стороне от кота. Из троих, чинивших крышу графского дома, двое свалились и сильно побились. Те, которые накануне живьем сожгли черного котенка. Сэр, этот кот — дьявол! Все наши беды начались с его появлением в замке!
— Хорошо-хорошо, — успокаивающе поднял я руку. — Дойдет черед и до кота. А пока нужно по утрам спускать из дома графа воду. Аккуратно, чтобы не поскользнуться, сбивать лед со ступенек и перестать бояться льва. Он не опасней ваших башмаков и поварешек.
— Спасибо, сэр!
Воодушевленные слуги разбежались, чтобы поскорее разнести новости. Восторженные крики о том, что сэр обещал избавить людей от кота, долгим эхом гуляли по всему замку. Настроение графа тоже заметно поднялось.
— Сэр, если в статуе действительно нет ничего мистического, то мы потерпим, сколько нужно, пока вы не справитесь с котом.
— Статуя безобидна. И если кто-нибудь поскользнется и набьет себе возле нее шишку, не стоит приписывать это мистике. Достаточно внимательно смотреть под ноги, и все будет хорошо.
Граф даже позволил себе слабо улыбнуться.
— Извините, вынужден покинуть вас. Спешу поделиться новостями с графиней. И не хочу мешать великому магистру планировать дальнейшую кампанию.
Следующим пунктом плана кампании значилось хорошо выспаться. Для первого дня пребывания в замке сделано вполне достаточно, можно уже подумать и об отдыхе. Джон распорядился о горячей воде. Приняв ванну, я с наслаждением погрузился в мягкую постель.
Сон пришел быстро. Спокойный, ровный. Именно то, что и требовалось. Моя усталость после Босворта достигла такой степени, что даже в мире грез я жаждал покоя, а взору открывались умиротворяющие картины слабо потрескивающего догорающего огня в камине, успокаивающего сумрака комнаты и ощущение дремотной статичности мира.
Неожиданно чье-то присутствие вывело меня из блаженного состояния. Еще не пробудившись, я почувствовал чужую ауру, соприкоснувшуюся с моей. Кот. Он сидел на резной спинке кровати и, не мигая, смотрел на меня. Как ни странно, во взгляде не чувствовалось ни угрозы, ни враждебности. Только осуждение и укор. Словно учитель смотрел на неразумного и нерадивого ученика. При первом же моем осторожном движении кот беззвучно спрыгнул на пол и растворился в ночи.
Наутро служанка графа взахлеб поведала мне о том, как на рассвете осмелевшая жена конюха ухватом выгнала из своего дома пожаловавшего черного кота. Рассказ скорее огорчил, нежели порадовал. Человеческая жестокость и злорадство удручали. Увы, людям свойственна мстительность по отношению к тем, кого еще вчера безумно боялись. Месть за свой страх, в котором никто не виноват, кроме нас самих. А кот… Кот действительно мистичен. Я велел Джону внимательно осмотреть мою комнату, но слуга так и не нашел ни щелки, в которую могла бы проскользнуть хотя бы мышь. Так чем на самом деле было ночное видение? Необъяснимой реальностью или иллюзией, рожденной моей усталостью и мыслями, не утихшими даже во время сна? Или и тем, и другим одновременно? Реальностью мира высших сил, открывшегося для контакта?
Последнее предположение беспокоило больше всего. Я слишком, как уже понял, самоуверенно и прямолинейно взялся за распутывание загадки замка, полагаясь в основном на свои способности в общении с паутиной мирозданья. А тут какое-то неведомое гармоничное переплетение до боли обыденного и по-настоящему сверхъестественного. Может быть, в этом и заключается истинная мистика? Мистичность простейшей рутины бытия и примитивность самых таинственных явлений?
Пока понимание ускользало от меня, а за постоянные ошибки приходилось расплачиваться. Беспомощность в поисках ответа, между делом подаренного королевой Елизаветой, — следствие косности мышления и небрежения к простым методам познания, изможденность и едва ли не помешательство в Босворте — безрассудства и самоуверенности. Ошибки, ошибки… И как разобраться в этом хитроумном переплетении видимости и реальности? Для людей я всемогущий спаситель, с легкостью отводящий беду, но куда деться от нарастающего ощущения, что этого спасителя самого безнадежно затягивает в неведомый водоворот, что он становится пешкой в чужой игре? Как вырваться из этого омута? Как разглядеть ту паутину явлений, в которую попал? Слишком многие линии пересекались на загадочном коте. Только поняв его роль и место во всей творящейся свистопляске, можно было надеяться хоть на какой-то успех.
До этого мне никогда не приходилось предсказывать судьбу животных. Как же это оказалось трудно! Дело не в том, что паутина человеческих жизней проще кошачьих или лошадиных. Нет. Она сложнее, но… другая!!! То, что человек сумел понять про себя, пользуясь данными от рождения инстинктами, чувствами и мышлением, совершенно не годилось для описания каких-либо взаимосвязей между другими инстинктами, чувствами и мыслями.
Потратив без малейшего успеха несколько дней, я сменил тактику. Все-таки лондонский урок не оказался напрасным. Коль не удавалось напрямую соприкоснуться с кошачьей сетью высших сил, приходилось уповать на простые, хоть и длинные, пути.
— Джон, факелы!
Мы спустились в подвал графского дома в поисках потайных дверей. По некоторым условным знакам, принятым в моем роду, довольно быстро отыскали одну из них и окунулись в тайный лабиринт коридоров, лестниц и хранилищ, охватывающий весь замок.
Разумеется, искать черного кота в темном подземелье — трудное дело. А гоняться за ним с факелами — совсем бессмысленное занятие. Но на поимку животного я и не рассчитывал. Меня интересовали более реальные цели. Во-первых, вода. Если она вытекает из каменной статуи, то должна туда откуда-то и втекать. Никакая мистика не отменит такой взаимосвязи. Значит, нужно искать неизвестные каналы, которые в отличие от кота не могут перебегать с места на место. Обнаружив их, выяснить причину затопления дома не составит особого труда. Во-вторых, я надеялся найти следы пребывания пакостника, доставляющего хозяевам замка столько хлопот. Изучив места обитания кота, можно было попытаться понять его образ жизни и привычки, как-то приблизиться к ЕГО паутине высших законов.
С первой задачей удалось справиться довольно быстро. На третий день наших с Джоном хождений по лабиринту легкое шуршание бегущей воды выдало источник. Недолго проблуждав по пыльным, покрытым плесенью и паутиной коридорам, мы выбрались к лестнице, ведущей на уровень главного зала. Нашим взорам открылась рукотворная речка с довольно быстрым течением. Вскоре обнаружился и несложный механизм, ставший причиной «мистического» затопления.
Свет факела вырвал из темноты заинтересовавший меня комочек. Клок черной кошачьей шерсти. Я бережно подобрал его. Страшное подозрение мелькнуло в голове. Слишком знакомые алхимику признаки… Настало время побеспокоить очередными вопросами графа.