Хитросплетение судеб

Купченко Александр

Две недели неустанных работ на грани помешательства, ворох таблиц, рассчитанных под каким-то принуждением не для отдельных людей, а для целых народов. Господи, к чему был весь этот колоссальный труд? Лишь для того, чтобы увидеть трижды проклятый для Англии и Франции день? Двадцать второе августа. В 1485 году это кровь и предательство при Босворте. В 1572 — согласие короля Карла IX пролить на следующую ночь кровь тысяч своих подданных. Но это уже прошлое. Прошлое, которое можно пережить и забыть, чтобы самому не сойти с ума от охватившего людей безумия. А как пережить и забыть будущее? Будущее, которое тебе не суждено увидеть? К чему смертному тяжесть предвидения, что 22 августа 1642 года пока еще не

рожденный король снова начнет проливать кровь сограждан?

Тогда я так и не нашел ответа на этот вопрос. Изможденный и разбитый отправился дальше на север, в Йоркшир, устало радуясь, что Босворт, наконец-то, разжал свои когти.

* * *

В ноябре 1572 года бывший замок Йорков, в который въехала моя карета, представлял собой жалкое зрелище. Даже воздух пропитался общей нервозностью. Непрерывные крики со всех сторон (порой срывающиеся на визг), плач, грохот, беготня.

Граф с огромным облегчением встретил меня у самых ворот.

— Хвала Господу, вы приехали, сэр! Прошу вас в мой дом!

С каменных ступеней крыльца графского дома — маленького замка в замке — один из слуг старательно счищал лед. Хоть Англия и славится влажным климатом, столь заметное обледенение выглядело довольно странно. Граф, заметив мое удивление, нервно дернулся и поспешно пробормотал:

— Я вам все объясню, сэр.

Войдя в дом, мы сразу оказались в главном зале. Несмотря на бушующий в очаге огонь, чувствовалась сырость, пропитавшая стены.

— Прошу прощения, магистр, что не представляю вас своей жене. Она нездорова. Если вы не возражаете, поднимемся на верхние этажи. Там еще достаточно сухо.

Разумеется, возражений не последовало, и мы перешли в хорошо натопленное помещение, расположенное над залом.

— Извините, что сразу приступаю к делу, не дав вам передохнуть с дороги, но положение дел просто ужасное. Каждый день — это дополнительные мучения, страх и паника. Вы заметили, как издерганы слуги? Я сам едва держусь, чтобы не сойти с ума. Что же говорить об обычных крестьянах?!

— Тогда не будем терять время. Скажу сразу, что на этом замке действительно лежит проклятие, которое я не в силах снять, но это проклятие проявляется только на седьмом поколении владельцев. Если оно проснулось раньше времени, надеюсь все вернуть на круги своя. А теперь расскажите, что у вас происходит.

— Сэр, все началось весной, когда нас навещала графиня Уорвик. Это довольно странная женщина преклонного возраста, ведущая жизнь в постоянных разъездах. Она, наверное, исколесила всю Англию вдоль и поперек столько раз, сколько ей лет. Уже долгое время вместе с графиней путешествовал и ее неимоверно крупный черный кот. Обычно визит не затягивался больше, чем на сутки, но в этот раз на нашу беду стряслась какая-то поломка кареты. Кот улизнул гулять по замку. Совершенно непонятно, что за мистическая сила толкнула его попытаться стащить кусок курицы у конюха (кота вдоволь кормили лучшими продуктами), но случилось то, что случилось. Взбешенный конюх хлестнул воришку попавшимися под руку вожжами. Кот взвизгнул и удрал. Напрасно графиня Уорвик звала его — он так и не появился. Полагаю, не нужно говорить, что гостья покинула нас в страшном раздражении и обиде.

— Пока не вижу в вашем рассказе ничего мистического. Поломка кареты — обычное дело. Особенно при постоянных разъездах графини. Что касается курицы… Я могу назвать немало парижских кавалеров, которые, пресытившись любовными играми со светскими дамами, обращают внимание на обычных селянок.

— Вполне возможно, что вы правы. Я и сам так думал, но последующие события изменили мое мнение.

После отъезда графини кот стал появляться в разных частях замка, таская у слуг продукты, убивая домашнюю птицу, устраивая разгром в жилых помещениях, если ему удавалось туда пробраться. Этот черный пират стал сущим наказанием замка. Я не велел его бить, в надежде, что в следующий приезд графиня Уорвик заберет своего питомца, и все решится само собой. Чтобы слуги не роптали, им возмещали ущерб, наносимый котом. Но человеческое терпение подходило к концу. Когда по всем закоулкам замка появились черные котята, поползли слухи, что это демоны заполоняют округу и скоро выживут людей. Началось просто безумие. Даже те, которые всегда отличались добросердечностью и мягким характером, с ожесточением бросились отлавливать и убивать несчастных чернышей, а их пушистые тельца торжественно сжигать за стеной замка. Некоторые даже жгли котят живьем, словно ведьм!!!

— Quos Deus perdere vult. Когда Господь хочет наказать людей, он лишает их разума. Из всех котят, черные лучше всех понимают людей. Чем обернется это понимание — верной дружбой или непримиримой враждой — зависит в основном от нас самих.

Граф виновато ссутулился и поникшим голосом попытался оправдаться:

— Поверьте, я не смог бы этого остановить. И, слава Богу, что даже не попытался. Можно долго говорить о милосердии, но когда переловленных и сожженных черных котят оказывается ровно ТРИНАДЦАТЬ, поневоле задумаешься, не удержал ли тебя Господь от помощи Дьяволу.

— Понимаю вас, граф. И не виню. Жаль, что всех переловили. Я бы взял себе одного. Но что толку сетовать на прошлое? Пожалуйста, сэр, продолжайте свой рассказ.

Граф немного воспрял и возобновил повествование о свалившихся бедах.

— Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стало известие о смерти графини Уорвик, пришедшее сразу после смерти тринадцатого котенка. Люди готовы были вслух объявить старую графиню ведьмой, а уж кота не стеснялись прямо называть демоном. Мне ничего не оставалось, как махнуть рукой и позволить слугам расправиться с надоевшим пакостником. Но не тут-то было! Две недели шла настоящая охота на кота, а мой повар, измученный кражами мяса на кухне, даже пообещал награду в десять соверенов тому, кто избавит замок от этого зверя, — все бесполезно. Кот неизвестно откуда появлялся и неизвестно куда исчезал, когда, казалось, ему уже не уйти от преследователей. Люди только еще больше уверились, что это не зверь, а сам дьявол в зверином обличье поселился в замке.

— Нам свойственно обожествлять или демонизировать то, чего не в состоянии понять, — улыбнулся я графу. — Животные хорошо чувствуют исходящую от человека угрозу и успешно обходят ее. В этом нет особой мистики. Относительно исчезновений и появлений — наверняка замок изобилует тайными ходами. Кот облазил тут каждую пядь земли и знает, где и как можно улизнуть. Все достаточно обычно. Ну, и уж смерть старой дамы к мистическим событиям отнести тоже крайне сложно. Все наши дни сочтены и заранее отмерены.

— Вы не понимаете, магистр! Это только начало! Самое ужасное случилось позже! Мой дом! Вы видели обледеневшие ступени. Сейчас это происходит почти каждую ночь. Гнев проклятия! Каменная статуя льва — символа прежних владельцев замка, — стоящая в углу главного зала, изрыгает бесконечную кроваво-гнойную пену!!!

— Так не бывает, граф. Мистические вещи никогда не проявляются столь примитивно и вульгарно.

— Вы просто не видели этого льва! Он живой!!! В конце июня, в самый разгар охоты на кота, моя жена спустилась в зал и увидела там неизвестно как проникшую в дом черную бестию, сидящей на голове льва. Заметив графиню, дьявол в кошачьем обличье, прямо глядя ей в глаза, выгнул спину и угрожающе зашипел, а лев оскалился вместе с ним, словно брал черныша под свою защиту!!! Когда на крики супруги сбежались слуги, кота уже не было. Он исчез также таинственно, как и появился!!!