Хитрость
Шрифт:
– Колумбийский, Чарли.
– Его напоминание освежило мой разум, хотя тело потерялось в преклонении ему.
– Занятия начинаются меньше, чем через две недели.
– Что, если я скажу тебе "нет"?
Эйфория, созданная им, испарилась. Моё тело застыло, когда я отстранилась от прикосновений.
– Т... ты не можешь. – Тембр моего голоса повысился.
– Нет. Это было в моем профиле, мои жесткие ограничения.
– Паника захлестнула меня. Он был похож на Алтона.
– Карен сказала...
– Замолчи, - сказал Нокс, касаясь пальцем
– Соси.
Не раздумывая, мои губы раздвинулись, давая доступ пальцу, покрывая язык вкусом моей собственной похоти. Его эрекция пульсировала у моего бедра.
– Я сказал, что твои ограничения теперь определяю я; однако я не говорю «нет», - прошептал он, его голос смягчился, когда он вынул палец.
– Не говоришь?
– Нет. Я думаю, это замечательно, что тебя приняли на юридический в Колумбийский. Я просто хочу знать, как такая умная девушка, оказалась настолько глупа, чтобы работать на "Измену".
Я сжала зубы. Наши взгляды встретились. Нокс был от меня всего в нескольких дюймах - наши носы почти касались, пока он ждал моего ответа.
Мышцы на его шее напрягались.
– Ответь.
Слово не воробей, вылетит - не поймаешь, поэтому я выпалила.
– Ты лицемер. Ты ужасно высокомерный и властный для клиента.
– Что?
– спросил он, подтягиваясь, чтобы видеть меня лучше.
– Ты ведешь себя так, будто "Измена" - это зло.
– Так и есть.
– Тогда почему ты один из их клиентов?
Нокс покачал головой и провёл рукой по щетине.
– То, что я делаю, не твое дело. То, что делаешь ты – моё.
– Это несправедливо.
– К сожалению, принцесса, жизнь несправедлива.
Взяв меня за плечи, Нокс откинулся назад и потянул меня за собой, пока я не легла на него, кожа к коже. Неожиданно, он шлепнул меня по ягодице.
– Ой!
– взвизгнула я, хотя жжение было больше из-за шока, чем от боли.
Нокс поднял бровь.
– Я же сказал, что не повторяюсь. Я отшлепаю тебя сильнее, если не ответишь на мои проклятые вопросы с первого раза.
Не желая смотреть в его глаза, когда рассказывала свою историю, я опустилась щекой ему на грудь и начала: - Прошлой весной я закончила школу в Стэнфорде. Я всегда хотела быть адвокатом. Я хотела делать что-то хорошее. Когда была маленькой, я верила в сказки… потом перестала. Даже когда я знала, что они выдуманные и не могут произойти со мной, мне они всё равно нравились. В них хорошие люди всегда побеждали. Несмотря на то, что знала, что это не так в реальной жизни, я хотела сделать это правдой. Именно поэтому я хочу практиковать право. Я хочу помогать беззащитным людям - людям, которые не могут помочь себе ...
– То, чего я не смогла сделать, когда была одной из них.
– ...и я хочу остановить плохих людей. Я представляла себе, что однажды моя карьера станет моей собственной сказкой.
Когда Нокс не ответил, я глубоко вздохнула и продолжила: - Я усердно училась в Стэнфорде. - Вспоминая наш последний разговор, я добавила, - Я была честна, когда говорила, что не вела беспорядочную половую жизнь. Я училась. Челси поддерживала меня в трудное время, но я думаю, что и моя преданность ей тоже помогла.
– Твоя сестра?
– Слова вибрировали в его груди.
Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза и приготовилась к ещё одному шлепку по заднице.
– Нет.
Шлепка не последовало, зато прозвучал вопрос.
– Нет?
Я покачала головой.
– Нет. Челси - моя лучшая подруга. Мы называем друг друга сестрами, но она не родная. Мы познакомились на первом курсе в Стэнфорде.
– Интересно, - сказал Нокс.- Мы поговорим об этом в другой раз. Теперь вернемся к Колумбийскому и "Измене".
Я снова прижалась к его груди и вздохнула.
– Я закончила с отличием и была принята в два из лучших юридических университетов страны - Колумбийский и Йельский. Когда я была маленькой, мои бабушки и дедушки основали для меня трастовый фонд. Он должен был покрыть расходы на моё образование. Я думала, возможно, он будет распространяться и на юридическую школу.
– Но этого не случилось? Что произошло?
Я не была готова открывать личное, еще нет. Я пожала плечами.
– Плохие инвестиции, я не знаю всех подробностей. Мне просто сообщили, что мой первый семестр был оплачен, но на этом всё кончилось. Никаких средств на расходы проживания, ничего.
– Допустим, это шокировало, но, наверняка, у тебя были другие варианты. Студенческие займы?
Я боролась с наплывом эмоций, вызванных этой темой. Всё было слишком шатким; от действий матери мне всё ещё больно. Я не могла справиться с этим и с обвиняющим тоном Нокса. Он не мог знать о том, что я узнала об «Измене» меньше, чем неделю назад, или о том, что денег на самом деле не было, а я была заложницей в собственной семье.
– Я-я...
– Дыхание сбилось, когда я отчаянно пыталась подавить слёзы, которым позволила пролиться после его вечернего наказания.
– …пожалуйста. У меня не было вариантов. Всё, над чем я работала...
– На его грудь упала слеза.
– Я не хочу об этом говорить.
Сильные руки Нокса обняли меня, обернувшись вокруг тела и прижимая к груди. Я потерялась в нём, ошеломленная биением его сердца, теплом кожи и мужественным запахом. Мы оставались неподвижными, казалось, целую вечность. За тяжелыми шторами гостиничного номера темнота уступила место рассвету.
Затем, как будто переключатель щёлкнул, тело Нокса застыло. Он снял меня с себя и уложил обратно на матрас. Приподняв голову на локте, он уставился на меня.
– Слушай, и слушай внимательно.
С возвращением, мистер Деметрий.
– Вот мои новые правила...
Невероятно, как он превращался из одного человека в другого. В его объятиях я была Чарли, а он был Ноксом. Слушая его сейчас, он был мистером Деметрием, а я его шлюхой. Раздвоение личности пугало меня и успокаивало.