Хитрость
Шрифт:
Я отказалась плакать. Я не могу позволить ему увидеть меня такой. Вместо этого я села на диван и взяла телефон. Когда я нажала кнопку, на экране высветились несколько текстовых сообщений, а также уведомления Facebook.
Возможно, пришло время изменить статус. Тем не менее, мне казалось, что в Facebook не предусмотрен вариант «дорогая проститутка».
Два текстовых сообщения были с неизвестных номеров. Мой желудок сжался. Должна ли я записать имя Брайса? Если бы я это сделала, по крайней мере, я бы не отвечала на его звонки. Может, мне стоит заблокировать его номер. Задаваясь этим вопросом, я увидела, что последнее полученное сообщение, пришло почти в три часа ночи. Оно было от Челси. Три часа ночи в Нью-Йорке соответствует полуночи в Калифорнии.
Я вздохнула. Я не говорила с ней и не списывалась с тех пор, как подписала договор. Мы могли созваниваться с ней по несколько раз на дню, но вот уже три дня мы не слышали друг друга. Я боялась позвонить. Боялась выложить правду. Боюсь того, что она подумает, боюсь признать, что мне стыдно и насколько я разочарована в Ноксе.
Борясь со слезами, я провела по экрану.
Челси: «АЛЕКС, Я НЕ СЛЫШАЛА ТЕБЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ГРУЗЧИКИ ПРИДУТ ЗАВТРА. Я ГОТОВА. МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ. ПОЗВОНИ".
Глава 10
Неизвестный
Заблокированный номер: «СДЕЛАНО».
Неопределяемый номер: «ТЫ ПОЗАБОТИЛСЯ О НЕЙ?»
Заблокированный номер: «Я СЛЕДУЮ ВАШИМ УКАЗАНИЯМ».
Неопределяемый номер: «ХОРОШО. БУДУ НА СВЯЗИ».
Заблокированный номер: «СПАСИБО, Сэр».
Глава 11
Двадцать лет назад
Аделаида
Я отвела взгляд от подруги и посмотрела на дочь, со смехом бегающую в густой зелёной траве со своей няней Джейн. Потягивая сангрию, я напомнила им, что утонченная южная леди не должна преследовать маленьких мальчиков, даже если ей всего три, почти четыре года. И затем я вспомнила, что Рассел настаивал, чтобы позволить Александрии испытать детство.
Конечно, у неё было детство. У всех оно было.
Это не имело значения; я не смогу сделать его счастливым.
Постоянное напряжение, ложь, маски - все это довлело надо мной, напоминая о моём долге, о моём первородстве и о моей медленной смерти. Возвращаясь к Сьюзи, я сосредоточилась на словах подруги и старалась не думать о том, какой потной или грязной станет Александрия. Это обязанность Джейн. Она и помоет её.
Я покачала головой. Было слишком жарко, чтобы бегать. Было просто слишком жарко.
Влажный воздух Саванны наполнял легкие, угнетал, душил меня. Мне даже не тридцать, а я ощущала себя старой не только физически, не только мысленно, но и социально и духовно. Ничто во мне не держало свет и краски молодости. Я была оболочкой их создания, и всё же это было пока всё, что я знала, всё, что я когда-либо знала.
Кто я такая, чтобы считать, что станет лучше?
Я моргнула на солнце, которое просачивалось через пагоду, и слушала лучшую подругу. Иногда страдания других помогали мне пересмотреть свои собственные. У меня ещё было время спасти собственный брак; её же невозможно исправить. Я хотела спасти свой не только из-за последствий, которые испытывала Сюзанна, но и потому, что это был мой долг, моя работа, и я не смогу встретиться с отцом, если потерплю неудачу. Это было ясно и просто - и грустно - но даже будучи взрослой, я хотела, чтобы он мной гордился. Я хотела, чтобы он был доволен своей единственной наследницей. Я не могу помочь с тем, что я не мужчина, но я могла сделать всё, что в моих силах вместо несуществующего брата.
– Ты уверена, что Джейн не позволит им дойти до озера?
– спросила Сюзанна. – Меня это всегда настораживает.
На этот раз мы обе посмотрели из каменного патио на лужайку внизу. Это было недалеко в сотне ярдов от озера, где дети бегали вокруг няни Александрии.
Я сделала ещё один глоток сангрии, благодарная за то, что это не я бегаю за детьми. Рассел может настаивать на детской активности, но я не хочу участвовать в этом. Я бы с тем же успехом пробежалась на тренажёре или поплавала в бассейне.
– В их возрасте мы тоже в нём плавали.
И от воспоминаний на наших лицах появились улыбки.
– Даже не знаю почему. Хочу сказать, что бассейн намного лучше.
– Дорогая, - сказала я, растягивая нежное обращение с помощью правильного количества Южного акцента, - Как ты поживаешь?
– Мой второй стакан сангрии придал мужество затронуть тему, которую мы до сих пор избегали.
Сюзанна пожала плечами.
– По крайней мере, я сижу здесь в поместье Монтегю с лучшей подругой. Не весь мир отвернулся от меня.
– Никто не отвернулся от тебя. Это не твоя вина. Кроме того, Марсель мне никогда не нравился.
– Я знаю, ты просто так говоришь.
– Она посмотрела вниз, а затем вверх. - Никто толком не знал его. Но все же, именно мне придется объяснить Брайсу, что его отец не вернется домой. Каждую ночь я должна...
– Ее слова затихли, когда она выпрямилась и сжала губы.
Неважно, сколько раз я держала её за руку и уверяла, что ей не стоит переживать о каждом светском собрании или о том, что женщины, которых она считала друзьями, не обсуждали её за спиной, она знала, что я лгу, она знала женщин, которых мы считали друзьями, и на протяжении большей части нашей жизни были похожи на бешеных зверей, когда дело доходило до скандала.
– На дворе не начало века. Я не понимаю, почему развод по-прежнему считается таким провалом.
Я откинулась назад и вдохнула. Моя грудь поднялась и опала, но воздух в нее не попал. Именно этот мир - мир, в котором мы родились, - где жизнь была неумолимой, и если я не сделаю что-то в ближайшее время, я стану ещё одной из жертв.
– Сьюзи, - сказала я с нарисованной улыбкой, - ты здесь. Мы с Расселом здесь ради тебя. Моя мать любит тебя, как дочь, которой у нее никогда не было.
– Прекрати. Ты знаешь, что это ложь.