Хитрость
Шрифт:
– Ты жалкая. Мне наплевать на Монтегю. Это того не стоит.
– Он поднял руки и показал вокруг себя.
– Этот дом, твой отец, деньги...
– Его руки опустились.
– Вот, я это сказал. Я, черт возьми, сказал это. Мне наплевать на деньги. Я не могу так жить. Я не буду. И, кроме того, и Александрия не будет.
С каждым оскорблением, с каждым словом, мой подбородок опускался к груди... до последней фразы. Я подняла лицо к нему.
– Что ты только что сказал?
– Ты слышала меня. Я забираю ее, и мы уезжаем.
– Ты... ты не можешь. Я... я не могу... – В груди заныло.
– Ты... ты же знаешь, что сказали врачи. Ты знаешь, у меня не может быть больше детей. Она единственная наследница. Она должна остаться здесь.
– Мой пульс ускорился.
– И я не хочу, чтобы ты уезжал.
– Я опустила лямку моей атласной ночной рубашки.
Смех Рассела заполнил комнату.
– Хорошо, дорогая. Я мог бы попасться на это год назад, но с меня достаточно. Я не буду трахать ледяную принцессу только потому, что ее папа сказал ей лежать там и отдаться. Секс - это не единственная наша проблема, и он, черт возьми, не её решение.
– Мы не можем развестись, и ни при каких обстоятельствах Александрия не покинет поместье Монтегью. Она единственное, что я когда-либо сделала правильно.
– Чьи слова ты используешь, свои или отцовские?
Обоих, я использовала его и собственные. Мой отец обвинил меня, когда мы впервые узнали, что Александрия была девочкой. Она должна была быть мальчиком, внуком - внуком Монтегю. Тогда, когда мы узнали, что больше не может быть детей, что осложнения с ее рождением были слишком губительными, она стала моим самым большим достижением.
– Она моя дочь, наша дочь, - запротестовала я.
– Ты не можешь забрать ее у матери. Мой отец никогда этого не допустит. Суд этого не допустят.
– В самом деле? Ты позволишь мне протащить это через суд?
– Он покачал головой.
– Я так не думаю. На мой взгляд, я слишком много знаю о корпорации Монтегю и слишком много об этой испорченной семье. Всё будет улажено тихо и быстро. Я не хочу никаких денег. У меня есть деньги. Я не хочу ни хрена из этого дома или от этой семьи, кроме моей дочери.
Откинув одеяло, я опустила ноги на пол и закатила глаза. С самого детства я знала, как использовать внешность и тело. Будь то капризы или флирт, я их освоила. Я могу притворяться. Это срабатывало раньше.
– Рассел, - прошептала я, когда смело подошла к нему. – Мне жаль, если ты не был счастлив, если я не сделала тебя счастливым.
– Я опустила другую бретельку с плеча и позволила ночной рубашке упасть на пол. Выйдя из атласной лужицы, я пошла полностью обнаженной к мужу, моя кожа была покрыта мурашками, от холодного воздуха затвердели соски. Чувствуя, как они становятся туже, я посмотрела вниз, а затем вверх.
– Видишь, что ты со мной делаешь, что ты до сих пор со мной делаешь?
Мое сердце затрепетало, когда он сделал шаг ко мне, и реакция его тела стала более заметной. Потянувшись к шее, Рассел сжал в кулак мои волосы и потянул голову назад. С глубоким рыком он наклонился.
– Ты богиня. Ты знаешь это. Ты знаешь, насколько прекрасна.
– Он толкнул меня, и я упала на кровать. – Это только фасад. С меня хватит.
Он подошёл к двери спальни.
– Завтра у меня деловая поездка, и когда я вернусь, мы с Александрией уедем.
– Ты куда?
– В этом доме больше десяти спален. Думаю, найду, где прилечь.
– Но слуги...
– Меня не колышет, что ты скажешь дорогому папочке.
– Он подмигнул.
– Не волнуйся об Александрии. Я возьму Джейн. Александрия даже не заметит твоего отсутствия.
Дверь захлопнулась, оставив меня замерзшей и брошенной. Через несколько минут я собралась, снова надела ночную рубашку и халат. Пробираясь через внешнюю комнату наших апартаментов, я открыла дверь и посмотрела в коридор. К счастью, он был пуст. Тихо, я подошла к лестнице, направляясь в винный погреб. Если бы кто-нибудь увидел меня, я бы взяла два стакана. Им не нужно знать, что один был для моей правой руки, а другой для - левой. Позволю им сделать свои собственные выводы.
Когда я проходила мимо двери Александрии, в коридор просочился тонкий лучик света, и я услышала голос Рассела.
– ...я люблю тебя, и я скоро вернусь.
– Я тоже тебя люблю, папочка.
Ей было почти четыре, и ее словарный запас всё увеличивался.
– Помни, что я сказал: ты такая же красивая внутри, как и снаружи.
Смех Александрии просочился через открытую дверь.
– Папочка, перестань меня щекотать.
– Что? Скажи мне, - уговаривал он.
– Я и внешне тоже симпатичная, - прошептал голос маленькой девочки.
– Правильно, принцесса.
Я тихо пошла к лестнице.
Глава 12
Нокс
Присутствие Чарли в моей постели должно было исключить сеансы утренней дрочки, а не усугубить. Черт, всё, что мне оставалось делать, - это как можно быстрее попасть в душ и не кончить по пути в ванную, где с прошлой ночи по всему полу приветственной тропой растянулась мокрая одежда.
Утром я отправил Айзеку сообщение, чтобы он достал мне другую пару туфель. Я планировал сменить одежду, но кто, черт возьми, лезет в душ в туфлях? Ответом будет - Я. Не то, чтобы я когда-либо делал нечто подобное раньше. Опять же, я никогда не был так опьянён смесью страсти и ярости, что я не знал, зайду или свалю. Вчера вечером я был на грани потери контроля. Желание и гнев создали убойную смесь, и в пылу момента я не был уверен, кто выживет. К счастью, единственными жертвами были мои итальянские лоферы.
Вот что Чарли сделала со мной. Она превратила меня в кого-то другого.
Ступая под прохладный душ, я сжал член и закрыл глаза, в то время как перед глазами пролетали сцены в этом же душе предыдущей ночью: это уродливое красное платье падало с ее плеч, обнажая сексуальное тело. Её безвкусный макияж и те дешевые босоножки на высоком каблуке, из-за неустойчивости которых у меня было больше над ней контроля.
Член затвердел, моя рука стала неприемлемой заменой её узкой, влажной киски.