Хитрость
Шрифт:
Я вышел. Мой первобытный инстинкт был слишком силен, чтобы бороться.
– Перевернись.
Когда она это сделала, наши глаза встретились. Ее глаза были скрыты под маской беспричинного желания и насыщения. Она закусила губу, наблюдая. Я двигался все быстрее и быстрее, пока мой член не запульсировал и не взорвался, покрывая ее живот семенем.
Будет ли она расстроена?
Я ждал.
С застенчивой улыбкой Чарли растерла влагу, как лосьон, по животу и груди. Не говоря ни слова, она поняла мои намерения. Облизывая пальцы, она сказала:
– Я твоя. Ты только что пометил меня.
Упав рядом с ней, я поцеловал ее в губы. Наши вкусы смешались.
– У тебя с этим проблемы?
Ее улыбка стала шире, когда она перекатилась мне на плечо, и я обнял ее.
– Нет, пока это двусторонний процесс.
– Так и есть, принцесса. Так и есть.
Глава 21
Девятнадцать лет назад
Аделаида
Я смотрела в окно на голые скелеты деревьев, которые изгибались и раскачивались под зимними ветрами. Они были похожи на меня, а я была похожа на них, родственные души, оба подчинялись внешним силам.
Был ли у меня выбор?
Как поется в песне Тани Такер, будь достаточно сильным, чтобы согнуться.
Игнорируя всё остальное, я продолжила наблюдать. Мир за окном искрился электричеством: вспышка молнии, за которой последовал раскат грома. Мгновенный удар принес свет в тени, освещая опавшие листья, кружащиеся в танце. В конце концов сильный дождь довёл их песню до конца, захватив и опрокидывая их на холодную, влажную землю. Температура в Саванне была недостаточно низкой для снега, но запах зимы тяжело висел в воздухе. Я не могла понять тех, кто живет дальше на север. Зимы в Саванне были унылыми и мрачными. Снега будет больше, чем я могла бы выдержать – это сломало бы меня. Даже стоя в гостиной с потрескивающим огнем в камине, я продрогла до костей. Неосознанно я обернула длинный кардиган вокруг себя, когда потоки дождя забили по окну, размывая серый мир снаружи.
– Лаида, не надо так расстраиваться. Твой отец позволил тебе сузить круг поисков.
Я повернулась и недоверчиво посмотрела на мать.
– Это не собеседование. Это моя жизнь, мое будущее. Я должна иметь больше, чем право голоса в сужении поля.
Оливия Монтегю поджала губы. Её тон сочился южным очарованием, но слова были резкими.
– Прежде чем заведёшься, помни, что ты сделала, дорогая. Ты выбрала Рассела. Мы должны постоянно напоминать об этом?
Поджав пальцы под манжеты, я прошлась по гостиной, ненадолго остановившись перед ревущим пламенем. Протянув руки, я попыталась согреться, но ничего не почувствовала. Хотя отверстие в камине было около пяти футов высотой и более шести футов шириной, мне казалось, что я стою перед фотографией или электрокамином. Я видела один из таких по телевизору. Я предположила, что они предназначались для людей, у которых не было огромных каминов почти в каждой комнате. По сути, они превратили камин в телевизор, только со звуками потрескивания и шипения.
Пока я стояла в оцепенении, ожидая решения отца, мне казалось, что я стою не перед настоящим огнем, а перед тем, который выглядел и казался подлинным. Это было единственное оправдание, которым я могу объяснить застывший лёд в жилах.
Каково это жить в обычном доме с огнем только по телевизору?
Мой единственный опыт в чем-то подобном был в колледже, в собственной квартире. С одной спальней, гостиной и кухней мы с Расселом были счастливы или, по крайней мере, довольны. Потом мы поженились. Наша свадьба была одним из самых грандиозных событий, которое общество Саванны видело за последние десятилетия. После этого мы переехали сюда, в поместье Монтегю. Внезапно у нас было все и ничего.
Как это будет с другим мужчиной?
Ответ пришёл изнутри. Никак.
– Держи, – сказала мама, протягивая мне стакан Каберне. – Это поможет избавиться от холода.
Густая красная жидкость плескалась в хрустальном бокале. Я сжала двумя руками тонкую ножку, пытаясь унять дрожь.
– Лаида, сядь вот здесь, у огня. Ты никогда не любила бури.
Она ошибалась. Я любила. И люблю. Чистая энергия и потенциал разрушения завораживали. Тем не менее, как послушная дочь, которой меня воспитывали, я бездумно подошла к бархатному дивану. Сидя у огня без тепла, я сделала большой глоток вина и сказала:
– Может, я чем-то заболела.
Мама сидела напротив, скрестив ноги.
– Ты не больна. Ты обезумела, и мне больно видеть тебя такой. Посмотри на себя. Ты похудела и слишком бледна. Может, нам полететь куда-нибудь на курорт и позагорать.
Я закрыла глаза. Решался вопрос, за кого я выйду замуж, а моя мать хотела поехать в отпуск. Я сделала еще глоток.
– Ты хотела выйти замуж за отца?
Оливия провела пальцем по краю бокала с вином.
– Конечно, хотела.
– Тогда почему ты не видишь, что я не хочу этого делать?
– Думаю, ты смотришь на это неправильно.
Я отвернулась от ее пристального взгляда к камину. Отсутствие тепла завораживало, как и буря снаружи. Если пламя не излучает жар, могу ли я войти в него? С каждым глотком жидкой храбрости желание становилось все сильнее. Я не хотела сгореть, но в тот момент я знала, что не буду. Как огонь, который не дает тепла, может причинить мне боль? Как что-то может причинить мне боль?
Я жила в браке без любви и больше года была вдовой. За последние три месяца я начала выходить в люди, что в основном состояло из светских мероприятий и семейных ужинов. Считается ли это свиданием, если мой отец был моим сутенером?
Я не только подумала об этом слове, но и произнесла его Сюзанне. Сначала мы смеялись, но где-то за последние три месяца я потеряла чувство юмора. Я потеряла больше, чем это.
Я не пыталась знакомиться с новыми людьми. Это не имело значения. У Чарльза был план. Мои желания были несущественны.
Мама взяла меня за руку, притягивая к себе и нашему разговору. Я покачала головой, когда гостиная вернулась в фокус. Я стояла в нескольких дюймах от камина. Когда я встала? Я не помнила, как встала. И все же была здесь.
– Расскажи мне о них, – попросила она.
Я облизала внезапно пересохшие губы.
– Рассказать тебе? О ком?
– Лаида, сядь. Расскажи мне о Маркусе и Алтоне.
Я закрыла глаза и вздохнула.
– Ты встречалась с ними обоими. Они оба были здесь на ужинах.
Я никогда не знала наверняка, когда отец приведет кого-нибудь из них. Быть постоянно готовой входило в мои обязанности.
– Я поддерживала тебя насчет Александрии. Не уверена, что ты знала об этом.
Я покачала головой. Нет, не знала. Я не знала, что моя мать когда-либо говорила что-то, чтобы поддержать меня перед отцом.