Хлеб наш насущный
Шрифт:
– Адель, а у вас есть кумир, помимо моей скромной персоны? – расплывшись в улыбке спросил Майкл.
– Видите, мистер Кауман, тщеславие у вас всё-таки ярко выражено. К счастью, у меня нет кумиров, но я с детства восхищаюсь Герхардом Зольдом. Потрясающий актёр. Сильный, мужественный и мудрый. Ну по крайней мере в рамках сюжета и его ролей. – ответила Адель.
– Прекрасно, что вы уловили наш посыл. Браво! – зааплодировал Майкл.
– То есть, вы хотите сказать, что я клюнула на вашу наживку?
– Зольд, несомненно, достойный герой нашего времени. Его образ был тщательно продуман и разработан, исходя из запросов общества. – с довольным
– Если бы вы ответили, что восхищаетесь молодым Альбертом Энштейном, я бы тоже зааплодировал. В вашем возрасте, Адель, он уже открыл теорию относительности. А что совершил ваш Герхард Зольд? Пару раз улыбнулся в камеру? Эйнштейн начал улыбаться в камеру и показывать язык, когда ему было семьдесят два года и он уже был Нобелевским лауреатом с тридцатилетним стажем. – раздражённо сказал профессор, косо поглядывая на Адель
– История не должна беспокоить человека. Только настоящее имеет смысл. – с достоинством ответила Адель.
– Так вас запрограммировали, о несчастные вы дети! – взвыл профессор и залпом осушил бутылочку с виски.
– То, что мы выдаём в эфир, служит исключительно гуманным целям. Ограничивая доступ к информации, мы стараемся уберечь людей от информационной зависимости. Люди не должны отвлекаться на постоянные раздражители в виде напоминаний о событиях из истории, бесконечного просмотра новостей или потока бесполезных ярких образов. Люди должны снова научиться читать и концентрировать внимание. Фильмы с участием Зольда появляются на экранах, как долгожданный праздник, так называемая разгрузка для ума. – добавил Майкл.
– Вот-вот. Чистим мозг. Информация должна носить исключительно практичный характер, для поддержания ровного психического состояния каждого человека в обществе, без сожалений о прошлом и беспокойстве о будущем. – поддержала его Адель.
– В мире бесконечное количество информации и только представьте себе, что значит руководить информационным Щитом Мира. Для того чтобы заполнить эфир, я должен без сна и отдыха контролировать весь творческий коллектив, помимо этого следить за алгоритмами работы искусственного интеллекта, чтобы он не начал делать свои выводы и по поводу, и без повода. Разорваться я не могу. Очень устаю, просто уже нахожусь на грани нервного истощения. Аудитория требует пищи для ума. Всем нужны новости, сенсации, открытия, страсти, риск, азарт. Весь спектр чувств и эмоций им подавай. Потребление информации снова принимает катастрофический характер. Людям закрыли свободный доступ к информации. Доступ нужно заслужить. Но многие не утруждаются и начинают изобретать несанкционированные способы. Даже страх отключения не останавливает их. «Щит Мира» приложил столько усилий, чтобы немного успокоить общество и создать поколение, не знающее истории войн и насилия. Виртуальная же информация не имеет стоп-крана. – оправдывался Майкл.
– Сколько бесценного времени люди потратили на изучение истории, чтобы полноценно использовать опыт предыдущих поколений. Теперь мы имеем полную картину мира и пришли к тому, что находимся на информационном плато. Нет необходимости бесконечной гонки за прогрессом. Мы имеем достаточно опыта и знаний, которые давно оцифрованы и заключены в искусственный интеллект. Теперь, на этом плато, человечество может себе позволить вернуться к истокам и наслаждаться жизнью на нашей уставшей планете. – констатировал Профессор.
– Всё это замечательно, однако покоряя природу, и передав весь опыт поколений искусственному
– На самом деле, информацию, которую мы выдаём в эфир, служит успокоительной пилюлей от вспышек сознательности. Каждый подключённый видит или читает лишь то, что удовлетворяет его внутренний мир, и не выходит за рамки окружающей его реальности. Мы получаем нескончаемый поток информации с чипов. Буйных и сильно умных заваливаем успокаивающей информацией, чтобы усыпить их энтузиазм, а если не выходит усмирить, постепенно начинаем отключать их и соответственно их окружение. – властно сказал Майкл.
– Все мы – один бесконечный текст, загруженный в нас на генетическом уровне предками. Без текста нет насыщения, а значит нет предела гиперпотреблению неиссякаемого информационного потока. Людям нужны книги, а не вот это вот всё, что вы им подаёте в рафинированном виде. – возмутилась Адель.
– Это, просто информационное рабство! – взорвался профессор.
– Рабство – это, когда у человека отсутствует право выбора. – понурив взгляд сказала Адель.
– Именно поэтому, мы делаем осторожные шаги. Адель действительно может стать сенсацией в нашем тихом информационном поле. Она может предъявить широкой аудитории долгожданное чудо. Думаю, что для всех нас выпал уникальный шанс и от вашего решения, Адель, может зависеть развитие общества в ближайшем будущем, ну или… – заискивающе сказал Майкл.
– Или что? – тревожно перебила его Адель.
– Или вас отключат. – подмигнул он ей.
Дрожащей рукой Адель нащупала в сумке пакетик, в которой возможно ещё жила мушка дрозофила.
– Шучу! Не волнуйтесь вы так! – рассмеялся Майкл.
Адель сжала кулачки и прошептала – «Спаси Господи…»
– Верите в Бога? – язвительно поинтересовался он.
– А у вас чуткий слух, мистер Кауман.
– Люблю задавать бестактные вопросы. Привыкайте! – продолжал сверкать улыбкой Майкл.
– Верить в Бога или снежного человека пока что не запрещено в индивидуальном порядке, не так ли? И к религии это не имеет никакого отношения, сэр. Люди, как единственный вид животных, исповедовавших религию, на протяжении тысячелетий, довольно цинично убивали себе подобных, только лишь из религиозных разногласий. Поэтому, определение бога, как символа религиозной идеологии, меня лично не касается. – уточнила Адель.
– А я и не спорю. – сказал Майкл с интересом наблюдая, как Адель искренне защищается.
Паттерсон подошёл поближе к Майклу и тихо, почти шёпотом сказал:
– Я не люблю, когда друзья начинают спорить на тему религии или политики. Но так, как в нашем мире, эти понятия являются лишь образами прошлого, частью истории, то и разговоры эти не несут явной угрозы. Но я бы на вашем месте воздержался.
Адель была уже на высоких оборотах и остановить её было невозможно.
– Религии утратили свою традиционную форму, но осталась вера в Бога, как высшую справедливую энергию. Как именно люди называют своего бога, и какие у них с ним взаимоотношения, это уже чисто личное. После мировой катастрофы, запрет всех религиозных организаций стал толчком к полному искоренению власти Ватикана, как независимого от государства анклава. Резиденция Святого престола утратила свою общественную ценность как организация, вводящая в заблуждение… – завелась Адель.