Хлеб с порохом
Шрифт:
На наблюдательном пункте в это время дежурили трое толковых бойцов из первого взвода, в том числе и пулеметчик с БРДМ. Объяснив им в нескольких словах, когда и как они открывают огонь, я решительно направился в сторону мародеров. Те же, не замечая меня, разделись и теперь, щеголяя грязными солдатскими трусами, а кое-кто и не первой свежести кальсонами, поднялись во весь рост на броне, и машина тихонько тронулась вдоль заборов. Контрактники, потрясая оружием, свистели, улюлюкали, изображая на броне танец индейцев, вышедших на тропу войны. Из общения с Рамзаном я уже знал, что, согласно обычаям и традициям чеченцев, мужчина не имеет права раздеваться на виду у всех или быть раздетым: это считалось оскорблением присутствующих. А тут
Как я и ожидал, БМП остановилась перед непреодолимой канавой, и «контрабасы» загалдели вразнобой, решая, как им быть, все еще не замечая меня. Остановившись в пяти метрах от боевой машины пехоты и оглядевшись, я с удовлетворением убедился, что меня и БМП отлично видно с моего НП. Скинув автомат с плеча, я веером дал длинную очередь над головами контрактников, которые от неожиданности присели и замерли, а потом медленно повернулись ко мне.
– Ну, вот что, уроды третьего батальона, – я уже успел разглядеть бортовой номер машины и медленно подошел к ее корме, – сейчас медленно разворачиваетесь и мотаете отсюда, и передадите другим, чтобы сюда свой поганый нос никто не совал. Это моя деревня. Вам все ясно?
Контрактники, разглядев, что я один, быстро пришли в себя. Один из них, судя по повадкам – главарь, прошел на корму и присел на корточки. Гадливо ухмыляясь, он вызывающе плюнул мне под ноги.
– Ты, майор, ошибся – тут мы хозяева, а не ты, так что катись отсюда сам, пока мы тебя не завалили. И совет тебе – забудь, что мы из третьего батальона.
Контрактники дружно заржали, а главарь повернулся назад и подмигнул своим товарищам – во как я его срезал.
Я же спокойно наблюдал за этими веселящимися скотами, чувствующими свое численное превосходство. Реальную опасность представляли только двое: главарь и еще один, с которым он обменивался взглядами, что-то замышляя насчет меня. Пора было их пугануть.
– Слушай, ты, Рэмбо сраный, если хотел бы вас завалить, я бы завалил вас давно, а не базарил с вами. Вы у меня давно на мушке.
Я поднял кепку над головой и резко махнул ею. Сначала ударила длинная очередь из ПК: ровная строчка пуль стремительно прошла по земле слева от БМП, красиво вздымая фонтанчики, и ударила по забору, дробя доски и вырывая большие щепки из штакетника. Следом солидно заработал КПВТ, и его разрывные пули вздыбили уже не фонтанчики, а начали рвать землю у носа бронированной машины и разнесли вдребезги часть забора. Контрактники, как стадо, метнулись от носа машины на корму и столпились там. Как бы ставя точку, грянул выстрел из гранатомета, и от взрыва гранаты не стало целого пролета забора в тридцати метрах от нас. «Контрабасы» опять шарахнулись на корме, как стадо баранов, и столкнули своего главаря практически ко мне под ноги. Наступила тишина, и теперь я присел на корточки перед главарем:
– Ну, теперь тебе ясно, кто тут хозяин, чмо? Или ты еще дергаться будешь?
Судя по злобе, которая колыхнулась в его глазах, сдаваться он не собирался, но его товарищи уже сдались:
– Все… все… товарищ майор, мы уже уезжаем…
Я выпрямился и, еще не ощущая, что до конца переломил ситуацию в свою пользу, снова махнул кепкой. Струя пуль из пулемета Калашникова ударила в нос БМП и, вырвав правую фару из гнезда, ушла в сторону. Рокотнул КПВТ, и опять наступила тишина.
– Вроде бы сказали, товарищ майор, что уходим… – буркнул старший мародерной команды, поднимаясь
– Нет, погоди. Не спешите. Сейчас, скоты, оденетесь на виду у всей деревни, а когда уедешь отсюда, то передай остальным, чтобы в эту деревню не совались – это моя деревня. И без глупостей: я тебе настоятельно советую – не старайся мне отомстить.
Поспешно одевшись, контрактники расселись на броне и укатили в сторону своего расположения. Когда БМП скрылась за поворотом и осела пыль, я почувствовал, какого напряжения мне стоило это противостояние. Понял, и чем для меня могла закончиться эта стычка, если бы я не подстраховался. В штаб полка я уже не поехал, а прилег отдохнуть. Немного подремав, я все-таки проехал на командный пункт и, решив ряд вопросов, сразу же поехал обратно. Миновав мечеть, обратил внимание на «ГАЗ-66», который одиноко и сиротливо стоял у одного из домов. Недалеко кучковались чеченцы, нерешительно поглядывая на автомобиль, не решаясь подойти к машине. Оставив БРДМ на дороге, я тихо подошел к автомобилю. Оглядев пустой кузов, прошелся вдоль машины, приоткрыл дверь и вытащил из замка зажигания ключи. Впереди кабины у забора стоял солдат, приподнявшись на цыпочках; он глядел в огород и, увлеченно тыча пальцем, кому-то командовал:
– Да ты с той грядки рви. Чего ты уперся только в эту? А ты, Петька, иди к командиру взвода, помоги барана скрутить, а то этот бестолковый лейтенант не справится один.
Я слегка дернул солдата за автомат, а когда он повернул удивленное лицо, сильно ударил его в челюсть. Боец, взмахнув руками, безмолвно рухнул на землю, оставив в моих руках оружие. Добавив ему еще один удар, но уже ногой, я бросил взгляд за забор. Открывшаяся картина заставила меня побагроветь от гнева. Безусый лейтенант неуклюже бегал по огороду за бараном, пытаясь его поймать, но каждый раз его попытки заканчивались неудачей. На одной из грядок стоял солдат, наверно, Петька, и заливался от смеха, наблюдая за бесплодными потугами командира взвода. Третий солдат шел по грядкам, как комбайн, и рвал все подряд, запихивая добычу в узел, но больше топтал и ломал зелень, чем срывал.
– Товарищ лейтенант, – позвал я, сдерживая гнев в голосе, командира взвода, – тут вашему водителю плохо стало. Подойдите сюда.
Лейтенант, увидев постороннего офицера, испуганно заюлил глазами и нерешительно направился к забору, солдаты повернулись в мою сторону и настороженно наблюдали за происходящим. Офицер, тяжело навалившись на забор, перебрался на мою сторону и остановился, растерянно поглядывая то на водителя, которого я прижал ногой к земле, то на меня. Судя по всему, это был обыкновенный двухгодичник – «пиджак», который несколько дней тому назад приехал по замене.
– Лейтенант, е… – начал было я спокойно, но тут же сорвался на мат, – …вот это чмо ты оставил на охране? Ты, чудо в перьях, знаешь, что было бы, если б я сейчас не подъехал? Видишь тех чеченцев?
Командир взвода затравленно мотнул головой, а я погнал дальше гнать «страшилку»:
– Вот сейчас бы они, а не я, обезоружили твоего бестолкового солдата, который еще тобой командует через забор. Связали бы, переломали ноги-руки и всех четверых грохнули бы за этого барана и лук. Ты что творишь? Ты, «пиджак», позоришь меня – кадрового офицера, меня – коменданта этой деревни. Ты из какого батальона, чучело?
Лейтенант судорожно сглотнул и проблеял:
– Из третьего…
– Забирай своих солдат и уе…, чтобы тебя здесь больше не видел. А это чмо – накажи, накажи непременно, – я швырнул ключи от машины на землю, а лейтенант заметался между машиной и забором, потом невнятно подал команду, солдаты ринулись к забору, но тут я их остановил: – Оставить все, что набрали, скоты.
Пока солдаты садились в кузов, лейтенант горячо благодарил меня, только мне уже было не понятно, за что: то ли за то, что я его отпустил, то ли за то, что «спас» его и солдат от смерти от рук местных жителей.