Хлоя. Как я умирала
Шрифт:
И мы погнали. Поток действительно был очень бурным, сражаться с ним было не легко, весло буквально вырывало из рук и уловить в этом гуле бурлящей воды команды гидов было практически невыполнимой задачей. Бывали моменты, когда наш рафт подкидывало так, что от сиденья нас отрывало чуть ли не на метр, приземления не всегда были мягкими… Но мы справлялись. Из последних сил выгребая на этом адовом повороте русла, я уже молилась, чтобы это поскорее закончилось, на горизонте уже виднелась заводь. Еще немного и можно было выдохнуть, как в очередной раз мы налетели на что-то под водой… Удар пришелся на правую сторону
– Ниииик, – мой истошный крик слышали, наверное, на другом материке.
Но остановить рафт в этом бурлящем потоке надежды не было никакой. Я крутилась и вертелась в поисках его оранжевого шлема в этой пучине, не взирая на истеричные окрики чилийцев. Пороги сменялись адскими водоворотами, заточенные рекой как лезвия скальпелей камни, торчащие из воды, того и гляди готовы были распороть нашу лодку на тысячи кусочков. Но Ника среди них не было. С горем пополам добравшись до заводи я использовала все свои коммуникативные навыки, давая понять, что нам нужно причалить к берегу и ждать, когда мой муж выберется из этой… Правильно, как он сказал, мясорубки. Но гиды и сами это знали… Выбравшись на берег я со всех ног побежала выше по течению реки, до куда позволяли это сделать обнимавшие ее отвесные скалы. Я рванула в воду, но услышав истошные окрики чилийцев, вернулась на берег – не хватало им еще моих поисков.
Ожидание убивало. Каждая минута тянулась как вечность… Я всматривалась в этот поток, пытаясь уловить хоть что-то. Ник со своими чертовыми гаджетами, ну какого лешего ты решил запечатлеть именно этот момент, почему просто нельзя было держаться за борт… Но его не было. Я не знаю, сколько времени прошло, когда ко мне подошли гиды. Они пытались что-то объяснить и в их глазах читалось… Сожаление?
– Нет, мы должны ждать. Он выберется, это же Ник! Я с места не сойду, пока он не появится, – я жестами пыталась донести до них свои мысли, когда мой разум настойчиво рисовал самые страшные картины…
– Ночь.... Непонятная белиберда на испанском… Темно… Снова испанский… Опасно, – видимо один из них пытался мне объяснить, что, если ждать еще – станет слишком темно для движения дальше и придется провести ночь здесь.
– Да, мы будем ждать ночь! Да хоть 10 ночей, хоть месяц, мы не уйдем отсюда втроем. Только все вместе, – снова мои жалкие попытки донести информацию жестами. Почему я выбрала изучение французского в колледже, какая же я была дура…
Они начали бурно спорить между собой, в конце концов один из них ушел в джунгли, а второй начал доставать наши вещи из рафта. Отлично. Они меня поняли. Мы тебя дождемся, только умоляю, выберись из этого ада.
Солнце быстро уходило за горы, окаймляя их вершины своими багровыми лучами, мы провели на берегу уже, наверное, часа два, которые для меня были как две недели, когда уже окончательно стемнело. Пойманная гидом, кажется Карлосом, рыба не лезла мне в горло. Костер полыхал жарким пламенем, но даже рядом с ним меня трясло как в лихорадке. Глаза болели от напряженного поиска хоть чего-то в бурлящем потоке, сил не было никаких, но я продолжала вглядываться в темноту. Ко мне подошел Карлос, и, ласково положив руку на плечо, сказал:
– Темно. Ничего не видно. Спать, – и ушел в палатку к своему напарнику.
Но я не могу вернуться туда. Просто я… Я не могу, провести там ночь без него. Провести ночь в месте, где меньше суток назад нас беспокоило только то, не услышат ли чилийцы наши стоны.
Подкинув побольше дров в костер, я четко была намерена ждать вот так хоть до утра. Мои попытки прогнать из головы все мысли о том, что больше я не увижу любовь всей своей жизни и единственный оставшийся в ней смысл, ноющие от усталости мышцы и глаза окончательно меня добили, и я сама не заметила как провалилась в глубокий сон. Сквозь бесконечный поток тревожных снов, в каждом из которых я миллиард раз видела, как Ник сражается с бурлящей рекой и каждый раз проигрывает, я проснулась после его очередного молящего о помощи крика.
Отогнав от себя сонную дрему, я потянула затекшее тело, с горечью осознав, что его голос во сне – вероятнее всего все, что мне теперь осталось. И я завыла. Ибо плачем это нельзя было назвать… Сквозь свои всхлипы я снова услышала его голос. Усталость играет злую шутку с нашим сознанием.
– Хлоооя, – этот крик уже мало походил на галлюцинации.
– Ник, – прошептала я, цепляясь за тонкую нить надежды. Слишком тихо. И набрав побольше воздуха в легкие, сквозь слезы прокричала что есть мочи. – Нииик!
– Хлоя, я вас вижу. Я на другом берегу реки, отличный костер! Тут вроде тихое течение, я плыву к вам.
Забыв обо всех мерах предосторожности и о том, что мое легкое тело легко может унести течением, я бросилась в воду прямо в одежде и в обуви. На то, что в такой влажности к утру все это не просохнет, мне было плевать. Вдруг он ранен, вдруг ему не хватит сил выплыть до порогов. Но мне было все равно, теперь я не отдам его этой гадкой реке. Пробежав по колено в воде ниже по течению, чтобы поймать его там, куда его снесет, я рванула вперед. Не проплыв и пяти метров, в тусклом лунном свете я разглядела его лицо.
– Хлоя… Вернись на берег… или я тебя придушу, – угрожающе прогаркал Ник, борясь с течением.
И, наверное, впервые в жизни я не стала ему перечить – я была совершенна обессилена, адреналин отпустил и тело отказывалось слушаться. Все что угодно, лишь бы ты боролся с течением, а не с моим упрямством. Но удержаться от того, чтобы не броситься к нему, как только его лицо не стало хорошо видно в темноте в паре метров от берега, я не смогла.
– Нииииик… как ты… я… ты так меня напугал, – моих слез было уже не унять. Вся моя сила воли, сдержанность и умение не впадать в истерики улетучилась, как только я коснулась своего мужа.
– Ээээй, все в порядке, идем к костру. Я адски голоден… и адски замерз, – в его голосе слышалась еще и дикая усталость, но это уже не имело значения. Главное – он был жив и, кажется, здоров.
Нас уже ждали светящиеся от счастья чилийцы, которые обняли Николаса как родного и прокричали что-то ободряющее. Быстро допросив его и подкинув дров в костер, они вернулись в палатку, явно довольные тем, что вся команда вернется домой в целости и сохранности.
Уже в свете костра, пока Ник рылся в своем рюкзаке, пытаясь переодеться, я разглядела, что вся одежда на нем изорвана. Но на идеальном теле не было ни царапины… Вот же счастливчик.