Хмель-злодей
Шрифт:
Но договору не суждено было воплотиться в жизнь в полной мере, хотя Хмельницкий и набирал казаков из имений Вишневецкого и других магнатов. Каждый казак поступал в казачество со своей семьёй. А вместе с ними отходил от польского пана и земельный участок, занимаемый и обрабатываемый казаком. Богдан отбирал у панов целые волости, как казённые владения, и отдавал их казачьим командирам, образуя класс ранговых поместий. Не остался обиженным и сам Хмельницкий, ему на булаву, как говорилось, отдано было королем Чигиринское староство. Кроме того, Хмельницкий захватил в свою пользу
Хмельницкий дозволил бывшим хозяевам возвращаться в свои имения и приказывал всем холопам, не вошедшим в казацкий реестр, повиноваться господам под угрозой смертной казни. Вместе с этим, и король издал универсал ко всем жителям Украины, в котором извещал, что в случае бунтов холопов против владельцев, коронное войско вместе с запорожским будет укрощать их. Лишь только об этом узнали в народе, вспыхнуло всеобщее волнение. «Как же так, — вопрошали селяне. — Где обещание гетмана? Разве не все мы были казаками!»
Богатые паны стали приезжать в свои имения с командами, отыскивать зачинщиков прежнего мятежа и казнить их. Где только поляки чувствовали силу, там поступали жестоко с непокорными холопами: отрезали им уши, вырывали ноздри, выкалывали глаза.
Хмельницкий же, по жалобе польских помещиков, сам наказывал селян: вешал, сажал на кол непослушных. Холопы, со своей стороны, где только было возможно, жгли панские усадьбы, убивали и мучили владельцев.
Положение простого народа на Украйне с каждым днём становилось всё тяжелее. Многие пошли в казацкое войско еще весной, и, рассчитывая на добычу, не стали засевать свои наделы. Кто засеял, не смог убрать урожай, так как военные действия прекратились только к концу августа. Из-за этого по всей малороссийской территории свирепствовал голод. Богатая добыча, которая была захвачена в сражениях с поляками и награблена у евреев оказалась никому не нужной.
Зря предали казаки мучительной смерти десятки тысяч иудеев, уничтожив целые общины, зря проливали польскую и собственную кровь — московские и турецкие купцы скупали их трофеи за бесценок. Вырученных от продажи денег не хватало даже на покупку хлеба.
А самые бедные, у кого не осталось никаких сбережений и запасов, были обречены на голодную смерть.
Возвратившиеся в свои селения обманутые люди стали понимать, что гетман не выполнил своих обещаний, мало того, он воевал против собственного народа. Авторитет Хмельницкого сильно пошатнулся…
В условия мирного договора с ханом было включено дозволение татарам при их возвращении «воевать землю по левую и правую сторону Днепра огнем и мечом» и расправиться с бунтовщиками. Вся местность длиной и шириной в двадцать миль была разорена и сожжена, а православные, которые жили там, частью были убиты, а десятки тысяч были уведены в плен. Остались только те, которые спрятались в лесах и оврагах. Восставшие крестьяне, преданные гетманом и казацкими начальниками под Зборовым, перенесли всю свою ненависть за ужасный разгром, произведенный татарами, на Хмельницкого. Народная песнь такими словами честила «национального героя»:
«Бодай Хмеля Хмельницкого перва куля не минула, Що велів брати дівки и парубки і молодиі молодиці, Парубки йдуть гукаючи, а дівчата співаючи, А молодиі молодиці старого Хмеля проклинаючи. Бодай того Хмельницького перша куля не минула. А другая устріла — у серденько уціліла».Мир был подписан, и осада со Збаража снята. Князь Вишневецкий оставил при себе своих проверенных в боях воинов и решил наводить порядок в разорённых войной имениях.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросил он Давида, когда тот явился к нему по вызову.
— Я не думал ещё об этом.
— Предлагаю тебе остаться в моём войске. Ты, надеюсь, понимаешь, что этот мир недолговечен, и совсем скоро мы вновь возьмёмся за оружие.
— У меня жена родила, а я ещё и ребёнка не видел, мне надо с ней где-то жить.
— Если захочешь, можешь жить с семьёй у меня. В любом случае — это твой выбор.
Недолго раздумывал Давид, он принял предложение князя и решил сейчас же ехать на хутор за семьёй.
Там, в надёжном месте, ждала его женщина, которая была для него дороже всех на свете. О ней думал он в тяжёлые бессонные ночи перед боем, когда неизвестность тревожным крылом трогала душу, её образ вставал у него перед глазами, когда неукротимая ярость и ненависть управляла его сильной рукой, безжалостно убивающей врагов. Он убивал, чтобы не убили его, он убивал, чтобы сохранить жизнь своей женщине и маленькому человечку, которого ещё не видел, но которого уже любил. Он убивал во имя жизни потому, что те нелюди, которые зверски сгубили его семью, не имели права жить.
Он научился убивать, он стал профессионалом высокого уровня, он доказывал себе и всем, что евреи могут не только молиться, но и быть бесстрашными воинами. Он создал отряд из храбрых еврейских юношей, которым нечего было терять, потому что у большинства из них казаки убили всех родных. И теперь совсем ещё молодые люди убивали этих казаков, убивали безжалостно и беспощадно, убивали профессионально и неотвратимо, как учил их командир.
Рут приходила к нему во сне, он клал голову на ее колени, и она гладила его курчавую шевелюру, в которой не осталось ни одного чёрного волоса. Она ласково проводила рукой по его щеке, он чуть поворачивал голову и губами касался её тёплой ладони, которая почему-то пахла детством и молоком.
Он хотел, чтобы она всегда была рядом, чтобы можно было обнять её в минуты прилива нежности, чтобы можно было ложиться с ней в постель и ласкать такое желанное, такое манящее тело.
Только в Збараже, когда голод и болезни косили людей, он рад был, что она живёт не здесь, а в тихом месте, и у неё много еды.
Для безопасности, на случай непредвиденной встречи с шайками разбойников, которых много развелось в это тревожное время, он выбрал два десятка преданных ему людей из своего отряда.