Хоббит. Путешествие по книге
Шрифт:
Работа над «Хоббитом». Тень печали
Четырнадцатая глава – в некотором смысле кульминация книги. Именно в ней счастливые случайности и благоприятные повороты судьбы, прежде разрозненные, складываются в единую картину. Хотя история еще далека от завершения, но гибель дракона и разрушение Озерного города приводят к существенным и заметным переменам в тоне повествования.
Рассказчик никогда не стремился избегать страшного и ужасного. В первой главе я уже говорил о том, что Толкин-рассказчик старается подать пугающие и грустные события читателю-ребенку, скрадывая мрачность происходящего легким юмором.
Он использует этот прием всякий раз, когда Бильбо грозит беда: в медвежьей берлоге, в паутине и в логове дракона – всюду есть место шутке.
Однако после падения Озерного города автор
Картина радостного возбуждения жителей Эсгарота, которые свято верят в то, что золото гномов теперь только и ждет, как бы его взяли, смазывается рассказом об их бедах. А они с каждым днем становятся все тяжелее. Мы узнаем, что «многие в эту ночь простудились или заболели с горя и вскоре умерли. И в последующие месяцы многие болели и страдали от голода».
История приближается к счастливому концу, но теперь печаль станет ее постоянной спутницей. Как и всегда в книгах Толкина, радость будет оттенена напоминанием о реальности человеческого страдания. Голос рассказчика, когда-то совсем беззаботный, теперь звучит так же угрюмо, как голос самого Бэрда.
15. «Сидите на своем золоте и ешьте его, коли охота!». Тучи собираются
Драконово Запустение. Приключение продолжается
Может показаться, что смерть дракона от руки Бэрда подводит всю историю к счастливому концу. Много воды утекло с того дня, когда Бильбо с гномами отправились в путешествие, чтобы обрести сокровища и, если удастся, «отомстить Смогу». Наконец-то с помощью необыкновенно счастливого стечения обстоятельств они достигли своей цели. Дракон погиб, сокровище возвращено. Королевство Под Горой возродится в былой славе. Плюс ко всему именно наследнику Гириона из Дейла выпала честь стать орудием возмездия и поразить стрелой разорителя родных земель, который погубил много его сограждан. Нет сомнений, что «счастливая, несмотря ни на что», развязка этой волшебной истории непременно наступит, что уже скоро мы увидим, как Торин восстановит былое величие рода Трора, услышим радостный перезвон колоколов в Дейле. У нас, как и у Бильбо, есть все основания считать, что «с гибелью дракона приключение, по существу, закончено». Однако и мы, и Бильбо «сильно ошибаемся».
Новый поворот сюжета начинается с появления ворона Роака. Фигура Роака стоит на пересечении различных линий повествования – причем в нескольких смыслах. В речи, с которой ворон обращается к Торину, тени прошлого переплетаются с картинами будущего. Старая птица, которая уже порядком одряхлела, почти слепа и лишилась перьев на голове, становится живым напоминанием о мире и благоденствии былых времен, почти позабытом. С товарищами Трора судьба обошлась немилосердно: кого раскидала по свету, кого погубила, а потомки их выросли беспамятными – в отличие от воронов, которые еще не забыли «прежнего короля Под Горой». Как и дрозд, вóроны – свидетели тех времен, когда гном, человек, эльф и зверь жили в согласии.
Роак приносит Торину не только весть, но и совет. Вóроны мечтают, чтобы в мире воцарилось былое согласие. Птицам «очень бы хотелось стать очевидцами мира между гномами, людьми и эльфами». Мудрый и здравый совет Роака – довериться тому, «кто застрелил дракона». Роак даже объясняет почему: Бэрд – «из Дейла, потомок Гириона», поэтому союз с ним станет первым шагом на пути восстановления процветающего соединенного королевства Дейла и Горы.
Также Роак приносит и самые последние известия, они заставят Торина-короля принять первое важное решение, которое определит характер его правления и судьбу королевства. Ворон предупреждает, что одни «доставят радость, другие огорчат». Смерть Смога, конечно же, добрая весть. Новость о том, что к Горе движутся войска лесных эльфов и жителей Озерного города, – дурная. Название главы дает понять, что надвигается буря. В воздухе пахнет войной, хотя дело
Торин отвечает Роаку мгновенно и резко. Он впадает в ярость и клянется, что «пока мы живы, никаким ворам и насильникам не отнять у нас золото». Торин решает, что ему угрожают, и, вместо того чтобы попытаться поговорить с людьми, что идут к Горе, начинает готовиться к войне.
Конечно, у нового короля гномов есть некоторые основания для подобных действий. Роак предупредил его, что к Горе движется армия эльфов, а между Торином и королем эльфов нет особой приязни. Ворон также успел сообщить ему, что из-за подстрекательств бургомистра многие беженцы из Озерного города настроены против гномов. Однако Роак дает Торину все основания думать, что мирный исход возможен, несмотря на сложившуюся ситуацию. Эльфы не злы и не жестоки – битвы хотят только стервятники, которые их сопровождают. Жители Озерного города идут не за беспринципным бургомистром, которому Роак вполне справедливо не доверяет. Их ведет Бэрд, который, по словам ворона, хоть и угрюм, но честен. К Горе приближаются не драконы и гоблины, а добрые люди, причем некоторые из них успели сдружиться с Торином и его товарищами. Ситуация непростая и щекотливая, но до войны пока далеко, все еще может разрешиться миром.
Однако Торин не дает себе труда обдумать все как следует. Рассказчик уже предупреждал нас, что, «когда в сердце гнома, пусть даже самого почтенного, зажигается страсть к золоту и драгоценным камням, он становится отважным, а иногда даже свирепым». Торин не видит ничего, кроме захватчиков, которые тянут руки к его золоту, и он готов дать им немедленный отпор. Он хватается за оружие, чтобы выпутаться из того хитросплетения фактов и советов, в котором оказался благодаря Роаку. Вежливый ответ Роака: «Не знаю, к хорошему или плохому приведет твое решение» – ясно показывает, что даже после гибели дракона судьба Королевства Под Горой под угрозой.
Однако тучи сгущаются над Горой не только из-за воинственной жадности Торина. Лесные эльфы и жители Озерного города тоже несут ответственность за создавшееся положение. Вспомним, что один из недостатков короля эльфов – желание упрочить свое положение и прославиться за счет личного богатства. Эльфам не на что претендовать, но стоит только королю услышать про смерть Смога, как он тотчас же отправляется с войском к Горе, словно мародер. Над армией кружат стаи ворон, «рассчитывающих на бой и кровопролитие». Армия эльфов привлекла внимание не только стервятников, но и настоящих падальщиков. Вполне вероятно, что некоторые из тех «гадких тварей», что прежде толкались перед Главными воротами Смоговой пещеры, теперь встали под знамена короля эльфов. Эльфы остаются Добрым Народом, что следует из того, как они откликнулись на беду жителей Озерного города. Однако их поход к Горе напоминает поведение стервятников, что кружат над их головами, гораздо больше, чем им хотелось бы признать. Армия лесных эльфов надвигается на Гору, словно банда мародеров, которые спешат поживиться на чужой беде.
Если вдуматься, и Бэрд не безупречен. Даже если он и направляется к Горе с мирными намерениями, то решения, которые он принимает в качестве военачальника, можно истолковать по-разному. Бэрд уверен, что Торин и гномы, скорее всего, погибли, поэтому, когда на пути вооруженных разведчиков вместо ворот вырастает стена, они «останавливаются, переговариваясь, показывая руками» в замешательстве. Однако они недолго остаются в неведении. Торин громко называет себя и задает им вопрос, вполне разумный в таких обстоятельствах: «Кто вы такие? Почему вы пришли к воротам короля Под Горой вооруженные, словно желая войны?» Пока не вполне понятно, почему они пришли вооруженные, словно желая войны, однако ответ Бэрда достаточно красноречив. Вместо того чтобы приветствовать Торина как друга, эльфы в «тот же день перенесли лагерь и укрыли его между отрогами Горы». Не говоря ни слова в ответ, Бэрд перемещает свою армию на позицию, с которой удобнее всего будет вести осаду Ториновых укреплений. Конечно, на следующий день он скажет, что ни он, ни король эльфов «еще не враги» гномам, однако его действия ничем не отличаются от маневров командующего на поле битвы. Такие действия легко сочтет враждебным выпадом любой, не только параноидально-мнительный и обидчивый Торин.