Хочешь жить - не рыпайся
Шрифт:
— Везунчик.
— Везунчик?
— Мой кот. Я просто уехала и оставила его, а теперь не знаю, что он будет есть. Он никогда не оставался один.
Я нашел носовой платок и вытер часть слез.
— Успокойтесь. Выпейте сока. Не волнуйтесь из-за Везунчика. Я о нем позабочусь.
— Вы… вы позаботитесь? — она вновь уткнулась носом в стакан.
— Я знаю одно место в Силвер-Спринг. Санаторий для кошек. Несколько раз я отвозил туда своего кота. У них есть телевизоры и все такое. Я заберу Везунчика и отвезу его туда.
Слезы прекратились,
— Он… он любит синоптика.
— Синоптика?
— По ти-ви… прогноз погоды. По девятому каналу. Он всегда смотрит эту передачу.
— Я скажу об этом даме, что управляет санаторием.
Она осушила и мой стакан. Я подсчитал, что за пятнадцать или двадцать минут она выпила чуть ли не двести грамм виски.
— Почему бы вам не прилечь? — предложил я.
— Вы заберете то, что осталось?
— Вы про виски?
— Да.
— Если бутылку найдут, ее у вас отнимут.
— Мы ее спрячем. Дайте мне мою сумочку. Все равно мне отдавать вам ключи. Мы спрячем ее в моей сумочке.
— Отличный тайник. В него они никогда не заглянут. Разве что после того, как полюбопытствуют, а что у вас под подушкой.
— Так где же мы ее спрячем?
— Под матрацем.
Она закрыла глаза, нахмурилась.
— Под матрацем, — повторила она. — Под матрацем, — открыв глаза, она широко улыбнулась. — Это я для того, чтобы вспомнить, когда проснусь.
Я протянул ей сумочку и засунул бутылку виски под матрац. Меня распирала гордость. Столько добрых дел за один день. Я обокрал мертвую женщину. Утешил больную спиртным. Еще чуть-чуть, и из лопаток начнут расти крылышки.
— Думаю, я немного посплю, — Глория посмотрела на кровать.
— Отличная мысль.
Она поднялась, не особо шатаясь дошла до кровати, села.
— Под матрацем, — она кивнула, словно давала себе слово не забыть об этом.
— Под матрацем, — эхом отозвался я.
— Этим утром я просмотрела колонку Френка Сайза, но о Бобби в ней не упоминалось. О нем напишут завтра?
— Думаю, что нет.
— А когда? — она вытянулась на кровати.
— Не знаю, Глория, — ответил я. — Возможно, что никогда.
Глава 25
Коту Глории Пиплз не понравилась долгая автомобильная поездка. Он недовольно мяукал всю дорогу от Виргинии до Силвер-Спринг, что в штате Мэриленд, несмотря на то, что Сара всячески пыталась успокоить его. По пути я изложил Саре мою версию цепочки убийств, начавшихся смертью Каролин. Иногда мне приходилось кричать, чтобы перекрыть мяукание Везунчика, которого мой рассказ абсолютно не интересовал.
А потом мы с Сарой сидели во французском ресторанчике в Джорджтауне, который открылся после массовых выступлений весной одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. После наступления темноты в Джорджтауне улицы пустеют. После десяти или одиннадцати вечера там можно встретить редких пешеходов, да и те куда-то спешат.
Кормили в ресторане неплохо, а вот обслуживание грешило оригинальностью: официанты ездили между
— А как же капитан Бонневилль?
— Ему придется подождать.
Она покачала головой.
— Если ты останешься с Френком Сайзом, Бонневиллю придется ждать долго, возможно, ты вообще к нему не вернешься. Когда ты закончишь одно расследование, при условии, что тебя не убьют, Сайз подбросит тебе новое. Возможно, трупов в нем будет поменьше, но тебе все равно придется купаться в грязи, и может настать день, когда ты уже не сможешь от нее отмыться.
— Ты думаешь, мне там нравится? В этой самой грязи?
— Нет, тебе там не нравится. Но тебя занимают люди, которые в ней плавают. Они занимают тебя, потому что ты считаешь их отличным от себя, но это не так.
— Ты хочешь сказать, что я такой же, как они?
Она мягко улыбнулась. Эта улыбка Сары мне особенно нравилась.
— Мы такие же, как они, Дек. Просто им пришлось делать выбор, чего от нас пока никто не требовал. Потому-то в большинстве своем люди остаются честными. Им не предоставляется шанса стать другими.
— Ты присоединилась к циникам, — заметил я.
— Нет, обучаюсь на твоем примере. Наблюдая за тобой. Когда ты работал на государство, тебе предлагали взятки?
Я кивнул.
— Несколько раз. Может, даже больше, чем несколько. Не всегда ясно, предлагают тебе взятку или нет.
— Но ты отверг их поползновения.
— Я ни одной не взял. Насчет отверг… Иногда я притворялся, что не понимаю, о чем, собственно, речь.
— А почему ты не брал взяток?
Я отпил «мартини». Вкус отменный. Не то, что виски с яблочным соком.
— Почему я их не брал? Моральные принципы. Чувство собственного достоинства. Плюс страх. А вдруг поймают?
— Есть и еще одна.
— Одна что?
— Причина.
— Какая же?
— Ты не нуждался в деньгах. А вот представь себе, что у тебя ребенок, и ребенку необходима искусственная почка, стоимость которой равна твоему заработку за год, а ты уже по уши в долгах. И тут кто-то говорит тебе: «Послушай, Лукас, как на счет того, чтобы взять десять тысяч баксов и закрыть кое на что глаза?» Что бы ты ответил? Только помни, что твое «нет» означало бы смертный приговор ребенку.
Я улыбнулся.
— За это, Сара, я тебя и люблю. Ты устанавливаешь собственные правила.
— Не уходи от ответа.
— Ладно, в такой ситуации я мог взять деньги, а мог и не взять. Но одно я знаю наверняка. Если я их не взял, а ребенок умер, моя честность стала бы мне слабым утешением.
— Именно об этом я и говорю. Людям, которым можно дать взятку, всегда нужны деньги. В твоем случае, тебе были бы нужны деньги для спасения ребенка. Кто-то другой хотел купить новую яхту. И кто скажет, кому они нужны больше? Тому парню, что желает купить яхту или тебе?