Хочу быть богатой и знаменитой
Шрифт:
Гордый папаша кивнул:
— Старший — Тимур, старше брата на восемь минут, средний — Камиль, а дочка Дамира. Крошкой родилась, всего восемьсот грамм, но мы растем, — он поднял вверх указательный палец, — весим уже кило триста! И она такая красавица.
Все улыбались, радуясь за молодого отца. А тот махнул другу в сторону своей машины:
— Тимур, дорогой, передай кое-что для Тамрико! Это от Элички! Будь другом!
— Буду! Давай посылку.
— Ой, и мне нужно к Тамрико, — Регина вспомнила, как эта добрая женщина
— Деда, — Регина обратилась к Леониду Александровичу, — давайте поедем, а по пути возьмем для нее корзину цветов и шоколад.
— Уговорили, показывайте, куда едем! — радостный китаец повез кормить ужином СВОИХ ВНУКОВ! Вот теперь он был счастлив!
И это счастье видел Александр Иванович и не знал, что делать. Стоя в проеме двери кабинета, наблюдал за всей сценой, а руки в карманах брюк сжимались в кулаки. Наташа теперь старого китайца тоже станет звать дедом. Тот не на много старше его, разница меньше, чем лет в десять. Значит, девочка видит в нем самом старика. Это очевидно. Тогда можно похоронить всякую надежду на счастье. Зачем ей нужен еще один дед? С этими мыслями закрыл двери, пошел в комнату отдыха, чтобы устроиться поближе к бару.
В дверях столкнулся с сыном:
— Пап, куда Тошка умчалась?
— С дедом и всем семейством поехали к какой-то Тамрико.
— Спасибо, я уехал! — Саша одним движением сгреб пиджак со спинки стула и метнулся к двери.
Александр Иванович открыл бар и достал бутылку виски. Взял бокал.
— Пап, бутылку на место поставь, — спокойный голос Алексея доносился из кабинета.
— Ты как видишь?!
— Я не вижу, а слышу. Поставь. Хочешь выпить, там у тебя бутылка «Кинзмараули» стоит, давай ее откроем.
— Давай ее.
Звякнули бокалы, раздался характерный хлопок пробки, в бокалы полилось густое красное вино. По комнате поплыл аромат винограда и знойного дня.
— Ты когда ей скажешь?
Александр Иванович с удивлением посмотрел на сына, что встал в дверях.
— Кому и что я должен сказать?
— Наташе. О том, что чувствует твое сердце, пап.
— Что, так заметно?
— Мне — да, потому, что я в таком же положении.
— Вот как. И кто она? Регина?
— Угу, а Саня на Тошку запал.
— Еще не легче. Ей только шестнадцать — дите дитем.
— А ему без разницы. Он счастлив. Говорит, что рОстить будет и всех парней-мужиков отвадит. А ты Саню знаешь: сказал — мое, значит, его и будет. В лепешку расшибется, а завоюет свое счастье. Причем учти, что Сане, как и мне, тридцать, Тошке шестнадцать, вот и посчитай на досуге разницу в возрасте.
— Да, сын, силен ты в математике. Наташе по документам тридцать один, а фактически меньше. А мне ты забыл сколько? Я ей в дедушки гожусь. Сам видел, как на днях предложил выйти за меня замуж, а она руку кипятком облила. Так что разговор окончен и не начинай его снова. Вообще помалкивай и не трави душу! — Бокал
— Все тут убери. Я — домой.
Шумная компания ввалилась в подвальчик. Гиви Большой был предупрежден Тимуром и приготовил для них самый большой столик. Закуски и соусы уже стояли на столе. Девочки пошли мыть руки, когда Тошка спросила:
— Регина, а можно позвать сюда Игоря? Ты рассказывала, что Гиви с сыновьями поет. Ему будет очень интересно.
— Конечно, зови. Пусть послушает, а мы заодно присмотримся к будущему зятю.
Регина хитренько глянула на Наташу, а потом на Тошку, чьи щеки вспыхнули.
— Скажешь тоже, — фыркнула она.
— Он же тебе нравится!
— Ну, не то чтобы нравится, но ничего так, нормальный пацан, — Тошка намылила руки, сложила пальцы колечком и выдула мыльный пузырь, — и у него планы.
— Что за планы? — Наташа с удовольствием разглядывала полет мыльного пузыря.
— Его ждет какая-то школа Милана или в Милане, не разобралась еще в этих тонкостях! Конечно, мы были бы прекрасной парой, — добавила она интонаций «мадам», — но! В этом случае я была бы при нем нянькой, переводчиком, да кем хотите, хоть артдиректором! А что? Я смогу! Только подучусь малёхо. Только вся фигня в том, что я не хочу быть при ком-то, а хочу быть самой при себе! Вот!
Еще один мыльный пузырь полетел в сторону зеркала.
— Ясно! — Сестры через зеркало обменялись улыбками.
— Тош, отмывай руки и идем, народ голодный, а когда он голодный…
— Он еще прожорливей становится! Это житейский опыт! — Тошка подняла вверх указательный пальчик и девочки засмеялись.
Так со смехом и появились около стола.
— Вы чего так долго? — Эмик бурчал очень выразительно.
— Мыльные пузыри пускали!
Регина улыбалась, глядя на братика, надо сказать на голодного братика.
— Дед, ты только посмотри на них! Они мыльные пузыри пускают, а мы с голодухи пухнем, скоро сами в пузыри превратимся!
Леонид Александрович знал, что ответа на свою реплику внук не ждет, потому только улыбался. Осмотрев всех внимательно, предложил:
— Что ж, коли семья в сборе, то давайте поужинаем! Приятного аппетита!
И со всех сторон раздалось:
— Спасибо! Вам тоже приятного аппетита!
И столовые приборы замелькали в руках голодных гостей подвальчика Тамрико.
Звякнул колокольчик на входной двери.
— Игорь! — Тошка махнула призывно рукой, и к столу подошел Игорь Платонов. Саня заметно напрягся. Молодой человек поздоровался и в ответ народ приветственно загалдел, с Игорем в этой компании были знакомы почти все. Тошка придвинула свободный стул к себе и похлопала по сидению рукой:
— Есть будешь?
Он улыбнулся:
— Нет, спасибо, а вот чаю я бы выпил с удовольствием.
Проговорив эту фразу, новый гость немного озадачился: