Хочу быть с тобой

Заозерная Марта

Глаза Яры расширяются, тут же с места срывается, направляясь в сторону гардеробной.

– Я сама, - кричит, головы не оборачивая.

Ну вот, лишила удовольствия выбора нижнего белья для неё. Правда она компенсирует это с лихвой, когда после принятия душа, прохладного, на пальчиках забегает в каминную, где я её жду. На Яре надета моя футболка, ноги прикрыты до середины бедра. Тело влажное – местами ткань прилипает. Смотрится она умопомрачительно, кровь от мозга вмиг отливает. Не раздумывая, она забирается ко мне на колени, прижимается всем телом, снова дрожит, только в

этот раз уже от холода, голову на плечо мне кладет.

– Грей теперь, раз затащил в аномальную зону. Как же холодно! – пищит, её вновь передергивает. Изменения по сравнению в утром колоссальные. Не верится даже.

Обнимаю, как можно крепче. Страх сделать больно присутствует. Тянусь за пледом, который рядом лежит. Накрываю обоих, Яру полностью, у самого ноги остаются открытыми. Я в отличие от неё холода не ощущаю, горю изнутри. Впервые за долгое время чувствую умиротворение, и впервые в жизни – ошеломленность. Она это то, о чем я так долго мечтал. Никому не отдам, только моя.

Глава 40

Отпустила себя, как Руслан и просил. Ни секунды не думаю над тем, что будет по возвращению в город. От мыслей о разговоре с Данияром холодок по коже проходит. Но происходящее того стоит. Никогда в жизни такой самоценности не ощущала. Никогда на меня с таким восхищением не смотрели. С нежностью такой не относились. Рядом с ним всё на полную катушку, неимоверно, до боли.

– Так, прекращай, - Руслан со спины тихонько подходит, и сжимает ладонями мои плечи, - Как тепло в дом пришло, ты грузиться начала снова. Давай отключу отопление? Я понял почему ты холод любишь.

В самом деле, впасть в беззаботность лучше всего получилось после душа прохладного, ни о чём не думала, когда на колени к нему запрыгивала в трусах и футболке, его же. И так здорово было. Счастье в моменте, когда до боли в ребрах тебя обнимают. Во взрослой жизни такой искренности не хватает.

– Не надо, я и так посмотри в чём! – приподнимаю одну ногу, показывая, что на ногах носки с огромным начесом. В доме комфортно, но пол всё равно прохладный. Его глаза загораются, обхватывает нижнюю часть бедра, приподнимает ногу и наклонившись целует коленную чашечку. Если сбалансировать на одной ноге я могла, то исходящая от него теплота дух выбивает, качнувшись, опираюсь локтями о столешницу. Поза образуется вызывающая.

– Воу, малышка, полегче. Я хоть и обещал, что пока ты с оленем своим не поговоришь – не трону, но и передумать могу, - щеки мгновенно алеют. Не знаю, каких должно ему трудов это стоить, мне самой тяжело находиться постоянно на расстоянии вытянутой руки, лежать вместе в кровати, обниматься, но при этом ничего кроме поцелуев не происходит.

– Он не олень, - стараюсь взять себя в руки. Ногу свою вырываю, - Я просила, Руслан. Данияр никому ничего плохого не сделал, и не заслужил таких слов.

– Серьёзно? Пять лет рядом тёрся, - обращаю внимание, как его кулаки сжимаются при этих словах. Не знаю зачем тему поднимает эту, в который раз, самому неприятно ведь. Я тоже не знаю, как себя вести, - И ничего. Сказочный дол…

Кладу ему ладонь поверх губ. Не хочу ругаться. Мы уже всё обсудили. Договорились, что близости не будет, пока я не поговорю с Данияром. Разговор должен быть телефонный, Руслан против личной встречи, но при этом сейчас он не разрешает звонить, хочет чтоб я созрела и морально была готова. Вчера ночью, после часовых поцелуев моего тела, я была готова, честное слово, что угодно, лишь бы он не останавливался.

– Давай не будем его обсуждать. Мне неприятно, - тянусь к его щеке, касаюсь её легонько губами. Кивает в ответ, - Чиабатту с беконом и сыром будешь? – шепчу на ухо, с придыханием.

Его руки тут же на талию мне ложатся, сжимают её крепко.

– Ты где её нашла? – взгляд тёмный – притёмный, сомневаюсь, что о еде думает.

– Ты сюда продукты, сколько недель свозил? Запасов – словно на всю зиму. Я её приготовила, - глазами указываю на включенную духовку.

– Ты за готовкой – секс на ножках, - рука опускается мне на пятую точку. Сдавливает, прижимает плотнее к себе. Как можно в здравом уме находиться не знаю.

Когда теплые губы шеи касаются, я прекращаю существовать в материи, только ощущения остаются, которые на части разносят разум. Кроме этих прикосновений я натуральным образом ничего не хочу от жизни больше. Только касаний, поцелуев и любви.

Если окажется, что ему надоело, мне определенно будет что вспомнить и о чём мечтать.

Пальцы в его волосы запускаю, кожу головы царапаю. В ответ Руслан челюсти на шее сжимает, наказывая. Он не любит следы на своей коже, но сам же постоянно этим грешит. А мне остаются только закрытые участки, в волосах, или со спины, там он замечает, когда уже поздно становится.

– Малыш, надо остановиться. Ты нереальная, - действия его противоречат словам, начинает зализывать места укусов. Следом прокладывает дорожку из влажных поцелуев к ключице.

Внутри всё скручивает, ещё немного и до пика дойду таким образом. Каждое прикосновение пронзает мозг, каждый нерв оголен. Тяну короткий ёжик волос, отрывая голову от себя. Он не доволен, но мне хочется вкус его губ ощутить. Крайняя необходимость. Зубами цепляюсь за нижнюю губу, посасываю. Руслан глухо мне в рот стонет. Эти звуки похоть только подогревают, другими словами это дикое желание не описать. Всего его хочется… каждый сантиметр. Спустя несколько минут Руслан не выдерживает, языком свою губу освобождает, проталкивая его в мой рот, сразу на полную – глубоко. То, что он им в дальнейшем устраивает, я описать не могу. Даже не думала, что целоваться можно так откровенно и всепоглощающе. От удовольствия пищать хочется.

В какой – то момент он наваливается настолько сильно, что дышать становится тяжело, безжалостно зажата между крепким телом и кухонным гарнитуром. Стук сердца, бешеный, по всему телу ощущаю. Обхватываю его плечи и оттолкнуть стараюсь, выходит наоборот, остановиться уже не выходит. Руслан проталкивает колено мне между ног, от пола не отрывает, но прижимает вплотную, я «там» пульсировать начинаю. Для меня слишком остро. На грани. Его нога упирается в дверцу, животом пресс его ощущаю, если бы не одежда – единым целым можно бы было стать.