Хочу быть с тобой
Шрифт:
От ужина его отвлекает телефонный звонок, выходит на террасу для разговора. Возвращается подавленным, впервые вижу его настолько поникшим. Метр девяносто один в глаза не бросаются как обычно.
Садится напротив, приборы берет, но к еде не притрагивается. Во мне паника нарастать начинает. Я всё жду отдачи от кармы. Вчера так вообще извелась – день нашей росписи с Данияром. Прошёл. Небеса не разверзлись, молнией меня не убило, напротив – день солнечным был. Но гложет, что я с ним так и не поговорила. Вот и сейчас жду прилета.
Встаю со стула и к Руслану иду, ладони на плечи ему кладу, если его от моего
– Расскажи мне из – за чего. Я знаю, что это из дома звонили, - его нежелание на эту тему говорить рождает море вопросов. Картинка у их семьи воодушевляющая, однако, печаль в его глазах говорит о том, что на деле не так, - Поговори со мной. Я волнуюсь за тебя.
– Я создаю впечатление человека, за которого стоит переживать? – Руслан мне в глаза закладывает, слегка бровь изгибая.
– Естественно, волнение, переживания – явления нормальные в отношении небезразличных сердцу людей. Я же не о жалости речь веду, - в глубине души обманываю, мне очень жаль, что в семьях с достатком дыры в заботе и внимании деньгами закрывают, но он жалости в отношении себя неприемлет, - Пойдём обниматься, - приподнимаю уголок губ, внутри от грусти всё ноет.
Молча поднимается и идёт вслед за мной. Руку подаю назад, долго обхвата ждать не приходится. Сажусь в гостиной на самый широкий диван, декоративную подушку на колени кладу, хлопаю по ней ладонью – приглашаю голову свою опустить.
– Иногда ты подозрительно ласковая, - замечание резонное, но сейчас чувствуя то, что между нами происходит, мне от этих слов неприятно.
Решила открыться сама и хочу чтоб он доверял предельно.
– Стараюсь соответствовать твоим ожиданиям, - широко улыбаюсь. Стараюсь, всячески!
– Ты на верном пути, малышка, - его длинные ноги не умещаются на диване, перекидывает их через край. Вот ведь вымахали с Серёжей на пару, подростки – переростки.
Наклоняюсь, распущенные волосы шею Руслану щекочут, заправляет мне их за ухо. Щекой прижимаюсь к его ладони. Хочется быть ещё ближе.
– Расскажи. Я не успокоюсь. Каждый раз, когда тебе кто – то звонит, я жду подвоха, - шепчу в его руку, - Мне кажется, что ты вернешься, и скажешь что всё…
– Ты чего? У нас всё только начинается, - указательным пальцем контур губ моих очерчивает, - Нереально мягкие, - улыбка тут же появляется, - Так красиво улыбаться только ты умеешь, - его взгляд так и прикован к губам, ноток игривых в голосе нет, скорее задумчивость, - Когда ты к Димону приехала, ещё подойти не успела близко – я уже из реальности выпал, а когда улыбнулась, Серегу обнимая, решил, во что бы не стало, ты и мне должна так же улыбаться. Только мне, Яр. Думал, рехнусь за этот месяц.
– Всего месяц. Ты быстро к цели пришёл, - такие признания меня дара речи лишают, что на них отвечать я не знаю.
Для меня реально всё быстро, даже стремительно, развивается. Если учитывать, что с Дани мы долгое время просто общались, только потом перейдя на этап отношений «за ручки держаться».
– Самый долгий и мучительный месяц в моей жизни, - неаккуратно голову мою обхватывает, к себе притягивает. Целует, так как только он умеет, страстно, надрывно и глубоко. Дышать нечем, не удобная поза, всё незначительно – каждый поцелуй приключение, я помню все, до единого.
– Так не честно, - произношу, когда прекращает меня поглощать. Откидываюсь на спинку дивана. Сердце колотится до боли, - Я поговорить хотела. А ты, как всегда.
– Поверь, я не целоваться хочу. За неимением большего приходится губы терзать твои, - опускает руку с дивана, лодыжку мою обхватывает, вверх ногу поднимает, разглядывает, - Всю бы сожрал. Желания дикие, Яр, порождаешь.
В горле пересыхает, сглатываю с трудом. Представляю желаемый им процесс, возбуждаясь мгновенно. Руки подрагивают, чтоб хоть как – то скрыть волнение начинаю гладить его волосы, перебираю, кожу головы массирую.
– Руслан Романович, зубы мне не заговаривайте, - тяну ёжик волос на затылке.
Он выдыхает воздух из лёгких, предельно. В этот момент на живот его смотрю, под футболкой видно как сильно грудная клетка сдувается.
– Мне девятнадцать было, домой не вовремя приехал от друга, тот самый ботаник айтишник, о котором я говорил, раньше крепко дружили. Не вовремя, в общем, приперся. Мама с подругой в гостиной болтала, никого дома быть не должно было: отец на работе, мелкий за границей на практике был, мы с Михой постоянно допоздна скрипты писали, - горечь рот наполняет в предвкушении, - Блд. Яр. Трудно. Если в двух словах, она подружке жаловалась, мол, переживает, батя по мне догадаться может, что она хорошо по молодости гульнула, пока он пахал. Жалеет, что аборт тогда не сделала. Блд, что изменяла она не жалеет, а что аборт не сделала – переживает, - буквально выплевывает, голос от злости дрожит. Смотреть на него не могу – расплачусь, еле сдерживаюсь, - Меня порвало тогда, Яр. Придушить хотелось. За отца. Он нас с братом так как её никогда не любил, всё что угодно лишь бы Риточка довольна была. Она и была, пока по х*** скакала, - Руслан рукой по лицу с нажимом проводит, - Тогда окончательно съехал от них. Видеть её не мог. Да и себя. Отцу рассказать очень хотелось, но молчал. Дерьмовое чувство – бессилие. Он её любит, реально любит после стольких лет. Зря тебе рассказал? – поднимает глаза на меня.
Отрицательно головой качаю, закусив губу.
– Не зря. Я никому не скажу, - говорить стараюсь негромко, так контролировать речь проще.
Руслан усмехается грустно. Подушку откидывает, переворачивается по бок, ноги мои обхватывает и голову на них кладет.
– Я жалею, что тогда не рассказал. Струсил. Спорные чувства. Грязь намертво ко мне прилипла – не смыть.
Глядя на его напряженную спину, отпускаю себя. Слёзы разом выкатываются. Молодой парень, у которого семью самый близкий человек отобрал – мама. Совершенно один. Тайна не твою, ошибка тоже, а мучиться должен.
– Ты не струсил, ты отца не хотел расстраивать, - по шее его глажу. Она чувствительная. Очень хочется его от душащих мыслей спасти.
Руслан руку к себе подтягивает, пальцы наши переплетает, подносит к губам и целует мои пальцы, так трогательно, с надеждой.
Губами к его виску прижимаюсь. Свободной рукой за голову обнимаю. Глаза закрываю, скопившаяся влага из берегов выходит, на его кожу попадая, вытираю спохватываясь.
– Маленький, ты чего, - приподнимает лицо моё, - Сырость на пустом месте развела. Обещали, что ты крепенькой будешь.