Хочу тебя любить
Шрифт:
Вбираю его тепло, запах, эмоции. Все, что дает. Долго с места сдвинуться не можем, просто потому что не способны разлепиться. Стоим и вжимаемся друг в друга. Нигде, ни с кем и никогда мне не будет лучше.
– Ты без куртки, что ли? – с опозданием замечает Кир.
Понимаю, у меня самой мозг выдает торможение.
– Не хотела светиться на камерах. В толстовке не так выделяясь.
– Пошли скорей тогда.
Как только нам удается разъединиться, бежим в машину. Но и там, едва двери закрываются, устремляемся друг к другу. Бойка тянет меня через консоль к себе на колени. Я, роняя тапки, подаюсь и обхватываю его ногами.
–
Его это действительно волнует. Возможно, даже беспокоит. Считываю, так как сама точно так же о нем беспокоюсь.
– Все хорошо, – выдыхаю, не прекращая гладить его руками. Лоб, брови, скулы, подбородок. Впитываю визуально и тактильно. – А у тебя?
– Тоже порядок, – говорит, не отрывая от меня взгляда. Как же он смотрит! Обжигает не похотью, а сумасшедшей потребностью. Я содрогаюсь и плыву. – Скучал. Пиздец. Пиздец. Люблю, – рубит отрывисто.
– И я тебя люблю, Кирилл. Очень-очень сильно. Все время думаю о тебе… Только о тебе! Ночью и днем.
– Так же, Центурион, – сипло выдыхает Бойка. – У меня так же. До потери пульса, киса… Моя киса… Родная…
Последнее почти в губы мне выдыхает, но еще не целует.
– Твой отец… Козел… Прости… – шепчу быстро, чтобы успеть поделиться последними новостями. – Придумал вдруг, чтобы я взяла вашу фамилию. Семью укрепляет, представляешь?!
Кир замирает. Всем телом напрягается и даже меня чересчур сильно сжимает.
– Не вздумай, – высекает жестко. – Слышишь меня? Не смей так делать! Бойко станешь только через меня, – заявляет со своей характерной упертостью.
Такой накал выдает, кажется, что даже воздух трещит.
– В каком смысле? – теряюсь я.
– В том самом.
Догадываюсь, конечно, к чему ведет. И вдруг так смущаюсь, что больше ничего уточнять не решаюсь. Радость не просто грудь затапливает, всю меня охватывает.
– Ты, наверное, меня тоже очень-очень любишь, – выдыхаю, как только удается восстановить дыхание.
– Ты еще сомневаешься? – кажется, что сердится.
– Иногда.
– Не сомневайся, – требует в своей обычной манере. – Никогда.
– Постараюсь… Буду стараться, Кир… Буду… А ты… Поцелуй меня, пожалуйста… Ну же… Пожалуйста…
Бойка сокращает расстояние. Невесомо трется своими губами о мои – ласкается. А потом прижимается и замирает. Перекачивая этим контактом все свои чувства в меня. Я принимаю. В груди все горит, колышется и потрескивает – просыпается жар-птица.
– Целуй же меня, умоляю… – шепчу, как только натиск слабнет, и между нами вклинивается воздух. Скольжу ладонями по затылку, прочесываю пальцами короткий ежик. – Умоляю, Кир…
Он издает какой-то сдавленный и хриплый звук, гладит руками мои плечи, забирается в волосы, сжимает и, конечно же, целует. Первые рывки, как всегда, жадные и бесконтрольные. Никакой пошлости. Такие ласки не ведут к сексу. Так выражается жгучая тоска и утоляется отчаянная потребность. Нас разрывает от боли и скручивает от удовольствия. Долгие минуты больше ничего и не надо. Только ощущать вкус, кружить языками, заявлять свои права, ласкаться. Лишь многим-многим позже этого становится недостаточно. Тогда руки забираются под одежду, прикасаемся уже интимно.
«Киса, ты же меня сама никогда не трогала… Член мой не трогала… Никогда не трогала… Почему?»
Долго в голове сидели эти слова Бойки. Наверное, все две недели то и дело всплывали.
– Тебе нравится? – шепчу я.
– Очень, – его выдох вибрирует на моих губах. Мне так жарко и щекотно становится, что приходится кусать их, чтобы унять этот зуд. – А тебе? Тебе нравится?
– Очень, – повторяю я. – Ты… Твой… Такой горячий… Нежный… Твердый…
– Для тебя… – хрипит Бойка и снова захватывает мой рот.
Правда, долго целоваться не получается. Наверное, его накрывает удовольствие. Дрожит мой Бойка. Разрывая поцелуй, шумно выдыхает.
– Будешь сверху? – вопрос застревает в моем сознании, потому что, сжимая мой затылок, Кир бросается покрывать жадными, влажными поцелуями мою шею.
– Попробую… – отвечаю, как только доходит, чего он от меня хочет.
– Я буду помогать… Снимай штаны… Ох, блядь… – резко шипит на очередном движении моей руки.
– Больно? – пугаюсь я.
– Нет… Кайфово… Пиздец…
– Ты меня все? Я тебя – да!
– Я… Я тебя все… Безусловно… Раздевайся, родная, прошу…
Когда дело доходит до секса, мы оба проявляем такую гибкость, скорость, изобретательность. В считанные секунды получаем доступ к телам друг друга.
Я кричу, когда Бойка насаживает меня на свой член. В новой позиции это ощущается настолько острее, что меня едва ли не сразу первыми волнами дрожи накрывает. Двигаться не приходится, Кир все делает сам. То поднимая меня, то опуская. На каждом движении издаем удивительно схожие звуки. На подъеме охаем и мычим, во время спуска стонем. Бойка – грубее, я – громче. Сплоченно, как один организм, движемся к пику. Я щедро окутываю его член соками своего удовольствия, он меня все сильнее распирает. Пульсируем вместе. Будто перекликаемся плотью – сжимаю я, он сказу же ответными спазмами отзывается.
Хорошо, что я на таблетках, потому как ближе к финалу все и вовсе выходит из-под нашего контроля. Голые инстинкты и безумное желание близости управляют. Взлетаем одномоментно. Вместе. На вершине цепенеем и рассыпаемся искрами.
– Ты еще помнишь себя до меня? – спрашиваю многим позже, когда сил, чтобы ласкать друг друга, уже не остается. Бойка опустил сиденье, и я лежу на нем. По обыкновению, скольжу ладонью в его волосах. – Я себя без тебя не помню.
– Я тоже, родная. Ты всегда внутри.