Хочу тебя любить

Тодорова Елена

– Сейчас у меня полно сил, – с энтузиазмом рассказывала она. – Тебе же нетрудно с Нютой? Все равно дома сидишь.

Я не стала ей говорить, что все это время работаю, и что после того, как коллегия передала ректорство Курочкину, восстановилась в учебе и успешно закрыла все старые задолженности.

Это было своего рода точкой. Завершающей и вместе с тем отправной. После которой Бойка, не теряя времени, развернул ситуацию в нужную сторону.

– Раз Нюта остается с нами навсегда, – он точно был в этом уверен. Я даже опешила, а мама лишь покраснела. –

Давайте сразу оформим все необходимые документы.

– Какие документы?

– Свидетельство о рождении на нас с Варей, родительские права и все, как положено.

– Вы готовы? – спросила мама, будто решение и правда только мы с Киром принимали.

Он дал ей исчерпывающий ответ:

– Ребенку нужны мама и папа, а не сестра и брат.

Все решилось очень быстро. В первый свой отпуск Валентина Николаевна Бойко улетала бессовестно свободной и безбожно богатой женщиной. А мы остались втроем, растить и развивать свою семью дальше.

Глава 64

Максимум, родная.

Только выбираюсь из машины и достаю из кресла Нюту, случается наплыв смутно знакомых мелких ботанов. Блядь, еще даже к корпусу не подошел. Откуда они такие смелые понаехали? Сразу понятно, что молодняк. Те, кого раньше прессовал, и сейчас не сунутся.

– О, Бойка! – окликает самый шустрый. – Здоров!

– Здоров, – осторожно прижимая Нюту к груди, отвечаю на рукопожатие.

– За Варей?

По старой привычке сдвигаю брови и мрачно смотрю на любопытного пацана. Считывая эту реакцию, тот сразу же отступает.

– Я это… Только хотел сказать, в конференц-зале ее видел… В общем…

Пока я вспоминаю, как правильно реагировать, ботан мечет взглядом от моей, должно быть, суровой рожи к ангельскому личику Нюты. Варя в последнее время повадилась заказывать нам парные костюмы. Сейчас мы в одинаковых темно-синих толстовках и таких же широких хулиганских штанах – своего рода банда.

– Спасибо, – бросаю пацану, как учила Центурион.

Нюта сует в рот кулачок и, выдавая пузырь слюны, поддерживает папку громким гулением. Мы воспитанные. Не придраться. Совесть спит.

Оставляя переполошенный молодняк, направляюсь к корпусу. На ходу извлекаю из кармана платок и мастерски привожу дочь в порядок. Ухмыляюсь, потому что счастлив. Она, причмокивая, выдергает кулак изо рта и, замыкая все внимание на моем лице, смеется. Так звонко, что не только в ушах звенит, но и в груди резонирует. Без колебаний и каких-либо пауз отражаю этот звук.

Добираемся до конференц-зала с бесконечными препятствиями в виде настырных знакомых. Вроде совсем недавно в академии появлялся. То подвозил Варю на пары, то с них же забирал. Непонятно, чем мы с Нютой каждый раз обязаны такому ажиотажу? Неужели, блядь, так трудно свыкнуться с информацией, что я батя? Какого лешего регулярно глазеть и ломиться с тупыми вопросами? Хотя, конечно, похрен. По большей части валим

с Нютой прямо по курсу, хладнокровно рассекая толпу. Тормозим исключительно перед своими.

– Бойка, чтоб меня покрасили, – тащит юмор Чара. – Ты, бл…

– Переключаемся, – обрываю, напоминая о малыхе.

– Соррян, мисс Бойка, – подмигивает Нюте. – Батя твой, как лампа. Все, что хотел сказать.

Малышка издает какой-то рычащий звук и смеется.

– Мы тебя тоже рады видеть, – перевожу я.

– Сук, – ржет Чарушин. – Я, черт возьми, внатуре скучаю по твоей свирепой роже.

– Заезжай чаще в гости.

– Да, блин, не получается. Совсем никак.

Хочу сказать, что его Богданову тоже с распростертыми объятиями примем. Но не успеваю. Сначала слышу счастливый писк Нюты, а потом чувствую, как Варя обнимает со спины. Оборачиваться необходимости нет. Уверен, что она. Воркуют через мое плечо с дочкой. Толстовку мне слюнями заливают. Ну, то есть, только младшая малыха пузырит. Но провоцирует на эту экспрессию именно Варя – ненаглядная моя. Нюта на эмоциях еще и щипается. Морщусь, но стойко терплю, когда ловит пальчиками толстую шкуру моей шеи. Не умру. Как показывает время, крепкий зверь. Было бы для кого.

– Нельзя, – перехватывает крошечную ладошку Варя. – Нельзя щипаться, солнце. Папе больно.

– У-у-у… – отвечает ей дочь.

– Да, больно. Иди ко мне, – мелькнув светлым пятном по пространству, наконец, оказывается полностью передо мной. Пока забирает Нюту, на мгновение взглядами встречаемся. Подмигиваю. Неисправимая моя неженка, краснеет. – Привет, – на серьезе здоровается.

– Привет, – тяну не в тон. Сгущая, приглушаю. И с этим, казалось бы, обыкновенным словом часть своих реактивных чувств передаю.

Варя еще ярче смущается. Возмущаясь, щурится и незаметно тычет мне в ребра пальцем. Потом, не удержавшись, смеется. Нюта сразу за ней срывается. Хохотухи, блин.

– Так, ребята, я погнал, – линяет с наших берегов Чара.

Только киваем и машем вслед. Может, за своей Богдановой помчал. Ухмыляясь, без всяких издевок и богохульства возлагаю чистейшие молитвы, что ему сегодня перепадет хоть немного ласки.

Нюта, наобщавшись с Варей, ожидаемо перескакивает обратно ко мне на руки. Утешаю свою мнительную даму тем, что с меня просто лучше видно окружающий мир. Не думаю, что дело в каких-то приоритетах. Мы все вместе тащим. Заботимся, балуем, любим. Ни больше, ни меньше. Поровну делим и умножаем.

– Ну, как дела? – спрашиваю по дороге на парковку.

– Два зачета экстерном сдала. Еще по двум договорилась выслать работы на почту, – делится Центурион. – До декабря свободна буду. Есть возможность из дома порешать.

– Круто, – хвалю, прижимая на ходу к боку. Никуда не спешим. Медленно шагаем, не обращая внимания на толпу. – А Курочкин как? Не успел к нему заглянуть.

– Хорошо. В гости приглашал. Я обещала, что в воскресенье заедем.

– Не вопрос. Только про свою онлайн-конференцию не забудь.