Ход с дамы пик
Шрифт:
Можно сгруппировать убийства и по другому признаку — по месту. На старушку Шик и на молодую Людмилу Иванову напали в лифте. На Базикову, Погосян и Антоничеву — сразу, как только они вошли в парадную.
Особняком стоит убийство молоденькой Жени Черкасовой — во-первых, ее труп был обнаружен в подвале, и это единственный случай, когда тело убитой женщины перемещалось после совершения преступления. Добро бы это еще был первый или последний случай, тогда это можно было бы списать на приобретенный преступником опыт, что изменило его поведение. Но это убийство — по хронологии между пятым и седьмым, последним. Последнее преступление не связано с сокрытием трупа. Может, мы зря его считаем одним из серии? Но тогда у нас зависает одна из суббот. Заколдованный круг!
Пока
Собрав дела, я легла спать, но долго еще ворочалась в постели. Отчасти из-за того, что меня трясла нервная дрожь перед грядущей субботой. Группировать убийства по сходству способов, составлять сводные таблицы — это все, конечно, хорошо, но пока что мы ни на шаг не продвинулись в поисках убийцы. А до субботы уже на один день меньше. Господи, и я добровольно взвалила на себя такую ответственность!
А кроме того, лежа в темноте на широком диване, я особенно остро чувствовала свое одиночество. Днем еще ничего; но ночью все время вспоминается, как я еще недавно засыпала на руке любимого мужчины, как он во сне прижимался ко мне… Так, все, хватит! Если любимый мужчина оказался такой тряпкой, что не в состоянии отважиться на серьезный разговор, значит, он не стоит душевных мук. Но это я понимаю разумом, а душа все равно ноет. Надо было мне самой съездить в морг, там одна или две экспертизы — Сашкины, был бы повод с ним встретиться… Завтра утром позвоню Горчакову, пока он еще не вышел из дому, и скажу, чтобы он не брал мои экспертизы, я сама за ними съезжу. Он будет только рад, потому что с момента нашего с Сашкой расставания ведет себя, как настоящая сводня. Дня не проходит, чтобы он не зудел над моим ухом про необходимость воссоединиться с Сашкой.
Но не зря говорят, что утро вечера мудренее. Проснувшись по звонку будильника, я совершенно по-другому посмотрела на вещи. Зачем мне самой искать встречи с человеком, который за пять месяцев палец о палец не ударил, чтобы вернуть женщину, без которой он якобы жить не может?
Поскольку ребенок заказал блинчики с мясом, я решила наконец забрать у мамы мясорубку, которую она купила мне по моей просьбе еще летом. Все эти новомодные чудеса кухонной техники с электронной начинкой я не люблю, комбайнами и миксерами не пользуюсь, предпочитаю прокручивать мясо по старинке, механическим прибором, даже белки для безе взбиваю не миксером, а вручную, вилкой. Так в них больше воздуха, они получаются нежнее, хотя нагрузка на мускулатуру при взбивании — как от марафонской дистанции.
Выходя из дому, я позвонила маме, надеясь заехать к ней в обед. Телефон не отвечал. Я удивилась, потому что уйти в такую рань она не могла, никаких дел, заставивших мою мать выйти из дому ни свет ни заря, я себе не представляла.
Придя на работу, я позвонила снова. И снова никакого ответа. Я начала волноваться. К тому моменту, когда Горчаков вернулся из морга, я была уже в последней стадии истерики.
— Лешка, — набросилась я на него с порога. — У тебя вроде знакомая какая-то живет в том же доме, что и моя мама. Мне не выскочить, не мог бы ты попросить ее зайти к моей матери, проверить, все ли в порядке?
— Да нет проблем. А что случилось?
— Понимаешь, с утра маме звоню, к телефону никто не подходит. Не дай Бог, что-нибудь случилось. Мама еще вчера жаловалась на сердце, а если вдруг, тьфу-тьфу, плохо стало, так и позвать-то некого. Позвони своей приятельнице, а?
Отзывчивый Лешка сразу же набрал номер телефона своей знакомой и, вкратце объяснив ей ситуацию и назвав адрес, попросил подняться на три этажа выше и позвонить в квартиру, проверить, все ли в порядке. Те пятнадцать минут, которые понадобились ей на выполнение поручения, я провела у телефона, нервно ломая руки.
Лешка успокаивал меня, как мог, но я все равно дергалась, и только одна его фраза меня слегка развеяла. Сидя в моем рабочем
— Господи, настанет ли такой день, когда моя теща перестанет отвечать на телефонные звонки?..
Зная о его отношениях с тещей, которые сводились к именованию друг друга за глаза «этот» и «эта», я не могла сдержать истерического смеха.
К счастью, через пятнадцать минут добрая женщина отзвонилась и доложила, что с моей мамой все в порядке, просто испорчен телефон, и что мама ждет меня в обед. Я облегченно вздохнула и углубилась в изучение экспертиз, которые привез Лешка. Двух часов до обеда мне было, конечно, мало, и я с сожалением оторвалась от увлекательного чтения.
Мама выглядела неважно, и у меня сжалось сердце. Почему у меня не хватает времени на общение с самыми близкими людьми? Работа работой, но когда матери не станет (сейчас я даже думать об этом боюсь), я горько пожалею, что мало была с ней, особенно когда она постарела, и ей больше, чем когда-либо, нужно с кем-то поговорить, чтобы не одолевали мрачные мысли, и именно теперь нужно внимание дочери, в которой вся ее жизнь, не слишком-то счастливая.
Я поболтала с мамой, попила чай, приготовленный ею, съела винегрет, но время поджимало, и мне пришлось с болью в сердце попрощаться. Мама выдала мне мясорубку, заботливо упакованную в бумагу и полиэтиленовый пакет, и я понеслась.
В прокуратуре меня ждал Синцов с оперативной информацией по убийству Жени Черкасовой. Из уголовного дела я уже знала, что труп Черкасовой был обнаружен в подвале дома, где она не жила и знакомых не имела. По крайней мере, следствие их не установило. Труп ее нашли бомжи, заселявшие подвал. Днем они промышляли по помойкам, а к вечеру стеклись к месту обитания и были неприятно удивлены. Двое из них были допрошены по делу. Они клялись, что, обнаружив мертвую девушку, они сразу пошли в милицию к знакомому оперу (это понятно, хороший опер на своей территории знает и привечает всех бомжей, поскольку они являют собой бесценный источник разнообразной информации, незаменимой при раскрытии преступлений). Кроме того, они клялись, что не трогали труп и ничего не брали с места происшествия. Естественно, орудия убийства рядом с трупом не было. Кровь там имелась только под раной на горле девушки, она натекла лужей, а вот брызг или потеков следователь в протоколе не зафиксировал. Следов борьбы в подвале тоже не отмечалось, наоборот, было указано, что песок, который покрывает пол подвала, ровный, не взрыхленный. И совершенно было непонятно, как Женю, приличную, шикарно одетую студентку-художницу заманили в подвал, если именно там ее убили, или как тело оказалось в подвале, если убили ее в другом месте. Как убийца умудрился не оставить следов волочения, перетаскивая труп? И потом, вообще зачем возникла прихоть перемещать труп? Если Женя была убита незнакомым ей человеком при нападении, зачем этот незнакомый убийца принял меры к сокрытию трупа? Так обычно делают, если место убийства может указать на подозреваемого. Например, муж убьет жену в квартире и оттащит тело на чердак — мол, ищите кого-то постороннего.
Андрей же добавил к этим сведениям то, что имелось в головах у оперов местного убойного отдела, но по каким-то причинам не доехало до следователя, у которого дело находилось в производстве. Несмотря на яркую внешность и холеность, Женя Черкасова была домашней девочкой, маменькиной дочкой, кроме художественного училища и дома, практически нигде не бывала. Мама — домохозяйка; когда Женечке исполнилось семь лет и она пошла в школу, мама уволилась с работы, из конструкторского бюро, чтобы сидеть с дочкой и уберечь ее от дурного влияния. Так мама и досидела до поступления дочки в высшее учебное заведение. Семью обеспечивал папа, до перестройки — директор «Мебельторга», а со времен легального капитализма — хозяин салона итальянской мебели. Родители и две допрошенные по делу подруги Жени категорически отрицали, что у Жени был какой-то бой-френд. Сама Женя, по их словам, говорила, что ей не до глупостей. По данным исследования трупа, девственность Жени и вправду нарушена не была.