Ходок 6
Шрифт:
– Называй меня, как хочешь, - ведьма взглянула на главу Ночной Гильдии своими зелеными глазищами и Гистасу стало понятно, что она знает зачем он пришел, знает о его сомнениях по части выбора обращения, и что ей глубоко плевать на то, как Змей будет к ней обращаться. И еще ему стало понятно, что она его нисколечко не боится, каким бы взглядом он на нее ни смотрел.
Пока длился этот короткий диалог, черно-белый...
– а точнее говоря, черно-прозрачный гадательный шар изменил свое исходное состояние. Он стал стремительно набираться мути, которая неопрятными белесыми хлопьями закружила беззвучную вьюгу внутри стеклянной
– Садись. Прижми ладони к шару и задавай свой вопрос.
Змей немедленно выполнил приказ Оресты Элаты, которая закрыв глаза, также прижала свои руки к гадательному артефакту и закрыла глаза.
"Как спасти Делию?
– билось в голове Змея, - как спасти Делию!?.. как спасти Делию!?!?.. как спасти Делию???!!!.."
Через некоторое время ведьма поморщилась и открыла глаза:
– Ты неправильно задаешь вопрос. Я не смогу на него ответить.
– Почему?!
– Ты спрашиваешь "как", а я могу ответить только "Да", или "Нет". Спрашивай "Можно ли?", иначе я ничем не смогу тебе помочь.
– Ореста сделала паузу, после которой прибавила вежливое: - Дон.
"А что мне это даст?
– подумал Гистас.
– Ну, узнаю, что можно, а на вопрос "как" она мне не ответит. Или скажет, что нельзя спасти, так я же все равно не остановлюсь... Однако, надо использовать любой шанс - хуже не будет, а вдруг, да чем-то поможет... мало ли, - он снова сжал шар в горячих ладонях: - можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.. можно ли спасти Делию?.." - стучало в висках у главы Ночной Гильдии Бакара.
Трудно было бы сказать, сколько времени прошло, прежде чем морская ведьма с трудом оторвала свои ладони от гадательного шара. Время - субстанция тонкая. Для охраны главы "Союза", переминавшейся с ноги на ногу внизу на улице - прошло минут десять, если использовать привычные нам меры времени, для начальника Таможенного Цеха Бенигнуса Клитемнестра, потевшего в своей роскошной карете, может и полчаса, а сколько для Оресты и Гистаса никто не знает. Оба выглядели постаревшими: новые тени под глазами, новые морщинки, выражение глаз...
– Нет, - твердо сказала ведьма, бесстрашно глядя своими зелеными глазищами прямо в прозрачную синь змеиных глаз.
Гистас прекрасно все понял, но человек - любой человек, даже такой, как Змей, когда речь заходит о любимом, хватается за соломинку, прекрасно при этом осознавая всю тщету этого действа.
– Что, "нет"?
– переспросил он, зная ответ, и от этого знания наполнился холодом, который проник в него на вдохе, но с выдохом не ушел, а по-хозяйски расположился в груди.
– Девочку не спасти.
– Это все, что ты можешь мне сказать?
– медленно процедил он, с трудом сдерживая гнев. Глаза Змея опасно заблестели. Он чувствовал, что Ореста откровенна не до конца. Она явно что-то скрывала.
– Говори, ведьма!
– рявкнул он.
И тут разговор пошел по сценарию, которого Гистас никак не ожидал. Обычно, после того, как Змей проявлял недовольство, а чаще всего и до того, его контрагенты практически мгновенно осознавали насколько были неправы, вызвав это самое недовольство, и тут же отступали с занимаемых позиций, бросив обоз, артиллерию, казну, походный
– Ты на кого орешь, хер моржовый?
– ласково осведомилась она, сверкнув зелеными глазищами, после чего Гистас почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Ты орать будешь на своих выблядков, а здесь я хозяйка! Орать он на меня вздумал, недоносок!
– Глаза Оресты продолжали наливаться яростной зеленью. По всему чувствовалось, что разозлилась она не по детски.
– Ты у меня не орать будешь, а хрен сосать у окуня! Паразит! Ты все понял!?
– Она явно ждала ответа и Змей с огромным трудом - будто тяжеленные камни ворочал, прикрыл глаза, показывая, что он все понял, осознал и больше не будет. Ведьма проворчала что-то себе под нос, успокаиваясь, и Гистаса отпустило.
Он хрипло откашлялся и принялся медленно и мучительно восстанавливать контроль над телом, в которое словно вонзились тысячи иголок - ощущение было такое, какое бывает, когда отсидишь руку, или ногу, только на этот раз Змей как будто отсидел все тело. Он немного помедлил, после чего взглянул на ведьму исподлобья и осипшим голосом - парализованные связки еще не до конца восстановили работоспособность, попросил:
– Помоги.
– Вот уж кому не стала бы помогать, - по-прежнему сварливо отозвалась Ореста, - так это тебе. Но... девчонку жаль. Хорошая девчонка.
– Змей хотел было подтвердить, что мол, да!
– очень хорошая, но вовремя сообразил, что бывают в жизни моменты, когда лучше молчать, чем говорить. А ведьма, помедлив несколько секунд, как будто на что-то решилась и резко приказала: - Режь ладони и прикладывай к шару. Будем на крови гадать.
– Она твердо взглянула в глаза Гистаса.
– Если пообещаешь жизнь отдать за девчонку - будет ответ. Будешь неискренен...
– она развела руками.
– Гадаем?
В ответ, Змей молча вытащил короткий кинжал и полоснул им сначала по левой ладони, а потом по правой, после чего приложил окровавленные руки к гадательному шару. В следующую секунду в руке у ведьмы, неизвестно откуда, появился нож. Она очень аккуратно проколола безымянные пальцы - будто собралась сдавать анализ крови в районной поликлинике и тоже прикоснулась руками к стеклянной сфере. Кровь Змея и ведьмы смешалась.
По стеклу, снаружи, поползли красные потеки и как бы внимая им, внутри гадательного шара начало проистекать некое действо: отсветы адского огня, густые клубы черного дыма, просверки далеких молний, блуждающие огни и прочие световые эффекты. Постепенно, эта "Дискотека 80-х" сменилась густым белым киселем, бурлящим и не на мгновение не остающимся в покое.
Каждую секунду в шаре рождались и тут же исчезали, растворяясь в густом тумане какие-то образы: неизвестные науке растения, изломанные и искривленные так, будто какое-то лесное божество наказало их за неведомую провинность; звериные морды, как узнаваемые, вроде львиных, или волчьих, до совершенно фантастических, каких в природе, вроде бы, и не существует, хотя, кто его знает; странные архитектурные формы, спектр которых простирался от воздушных павильонов, до тяжеловесных, зловещих замков, как будто рожденных темной фантазией Кафки.