Ходок
Шрифт:
Ник вздохнул, положил руки на ружьё и повернулся в правую сторону. Тут его слух уловил незначительный, на самом пределе слышимости, шум. Мозг быстро проанализировал полученный сигнал и сделал вывод: этот звук — не что иное, как звук мотора, малой мощности, но всё же настоящего. Ещё несколько секунд Ник потратил на то, чтобы вспомнить, что в этом мире такого звука быть не может. Совсем. Там, на промышленном севере, сейчас начались первые эксперименты с двигателями внутреннего сгорания, которые осложнялись отсутствием нефти. Возможно, есть ещё какие-то электромоторы, но двигателя вот такого типа, почти бесшумно работающего на больших оборотах, точно не должно быть.
Не должно быть у людей, а что насчёт пришельцев? Тех, кто владеет массой
Звук мотора приближался, нет, не вертолёт, скорее, что-то мелкое, квадрокоптер, вот только какой? Простой наблюдатель с камерой, или ударный с ракетами. Понятно, что выбор оружия ограничен грузоподъёмностью машины, но кое-что унести сможет. Скелетоподобный силуэт пересёкся с луной. Так и есть, дрон, маленький. Скорее всего, не вооружён. Просто прилетел поглядеть, чем тут заняты странные люди, не боящиеся монстров и не верящие в проклятие Пустошей.
Каким бы ни был этот дрон невинным с виду, Ника внезапно охватило беспокойство. Звук равномерно приближался, это означало, что электронная тварь летит к нему по прямой, ничуть не боясь обнаружения, для разведки так не делают, тем более, что он уже давно засёк часового.
Руки вцепились в винтовку, он плавно приподнялся и сделал приставной шаг в сторону люка, ведущего вниз. И ещё один шаг. И ещё. Стрёкот винта был уже метрах в десяти перед ним, нервы напряглись до предела.
Яркая вспышка ударила по глазам, временно ослепив ходока, но зрение ему уже не требовалось. Он заранее прицелился в чёрный квадрат люка, так что, сразу со вспышкой, ноги его распрямились, словно сжатая пружина, а тело полетело в спасительное нутро дома. Прыгал он спиной вперёд, прижимая к груди винтовку, ударился сначала спиной о стену, потом плечом и головой о бетонный пол. Но особой боли от ударов он не почувствовал, над головой раздался взрыв, который своим грохотом заставил его забыть о телесной боли. Сверху посыпались обломки бетона, пыль и какие-то искры. Жесточайшая контузия словно расплющила мозг, не давая ему думать, и даже управлять своим телом. Он так и остался лежать в той позе, в которой приземлился, головой вниз, спиной упёршись в стену, а ноги свисали у него перед лицом. Он свои ноги, впрочем, не видел и не чувствовал, но предполагал, что они здесь.
Ник пытался смотреть впереди себя, но видел только темноту, то ли вспышка ослепила, то ли взрывом выбило глаза, то ли просто здесь настолько темно. Краем уха он уловил далёкие крики, звучали они так, словно кто-то на расстоянии в пару километров зарылся в землю и кричал оттуда через толстую подушку. Потом раздались два таких же глухих выстрела.
Перед глазами Ника появилось пятно света, потом оно раздвоилось, немного приблизившись к нему, оно стало ярче. Он напряг зрение изо всех сил, тогда пятно превратилось в Румына с фонарём, точнее, в двух Румын, с двумя фонарями. А потом оба Румына стали вращаться вокруг общего центра гравитации, постепенно ускоряясь до космических скоростей. У Ника от такого закружилась голова и подкатила к горлу тошнота, а потом весь мир погас, собравшись в одну сверкающую точку. Потом исчезла и она тоже.
Глава десятая
Что-то жёсткое больно впилось в скулу. Что-то, на чём лежала его голова. Нужно было сменить положение, перевернуть голову, размять больное место. Вот только как это сделать? Немного подумав, он понял, что для этого нужны руки. У него есть руки? Должны быть, вот только где?
Пролежав так ещё некоторое время, он понял, что ничего ему в лицо не впилось, не могло впиться, поскольку лежит он на спине, лицом кверху. Глаза его видят потолок светло-серого цвета, сейчас день, или утро, а потому в окно льётся яркий свет.
Ходок попытался пошевелиться, успешно, даже руки нашлись. Вот правая, а вот левая. Или наоборот? Неважно. А вот попытка поднять
— Не двигайся, — раздался голос сверху, показавшийся ему громовыми раскатами. Снова вернулась головная боль и тошнота. — Тебя контузило, сильно, поэтому постарайся просто лежать. Постепенно придёшь в норму.
Кажется, это был голос Румына.
Поскольку более ничего не оставалось, он как можно крепче закрыл глаза и лежал, стараясь пореже дышать, чтобы не провоцировать тошноту. Сколько точно прошло времени, он не знал, изредка проваливался в сон, потом снова выпадал реальность, плохо представляя разницу между одним и вторым.
Когда, наконец, наступило облегчение, он пошевелился и открыл глаза. Был уже вечер, вот только того дня, или следующего, он не знал. Может быть, вообще неделя прошла, или месяц. Ник обвёл глазами помещение, сфокусировал взгляд (получилось!) на своих товарищах, которые сидели рядом и ужинали. Взгляды мгновенно устремились к нему.
— Где я? — голос был какой-то чужой, пересохшее горло с трудом выталкивало слова.
— Всё там же, — с улыбкой ответил Алекс, — на нашей временной базе. Попал под удар беспилотника, тебя контузило, а вдобавок сильно ударился головой. Провалялся двое суток, изредка приходя в сознание. Теперь вот пришёл. Как на ноги встанешь, так домой поедем.
— Пить дайте, — попросил Ник, прикидывая, сможет ли он пить, или всё выльется обратно.
Ему протянули жестяную кружку. Он приподнялся на локтях, взял её двумя руками и поднёс ко рту, прохладная вода заполнила пересохший рот. Он какое-то время подержал её так, потом с большим усилием проглотил. Потом ещё глоток, и ещё. Желудок попытался возражать, но не смог. Примерно полкружки он выпил, после чего отдал кружку и снова лёг. Всё же, в районе левой скулы было что-то, что его беспокоило. Подняв руку, он прикоснулся к коже лица. Кончики пальцев нащупали шов, небольшой, сантиметра четыре, из которого торчали нитки.
— Я сам зашивал, — сказал ему Румын, — тебе осколком кожу порвало на лице, ничего страшного, но шрам останется.
— Переживу, — выдохнул Ник, — а что это, вообще, было?
— Ударный беспилотник, — объяснил Румын, — только странный, такое чувство, что для войны приспособили игрушку. Маленький, очень маневренный, а на нём две ракеты с мощным зарядом. Мы его сбили.
— Как?
— Будешь смеяться, прикладом. После того, как он по крыше ударил, хорошо, кстати, ударил, там сейчас дыра огромная, этот механический монстр залетел в одно из окон, собираясь потратить вторую ракету уже на нас. Вот только был этот дрон, а точнее, тот, кто им управлял, конченым идиотом. Не знал убогий, что в таких ракетах защита от дурака есть, взрыватель не сразу на взвод ставится, нужно для этого метров десять пролететь, а то и двадцать. И уж точно нельзя такое использовать в помещениях. Короче, ракета эта только стену поцарапала, да и упала на пол, а потом Алекс к дрону подбежал, треснул прикладом и сломал один из винтов. Там ведь пластиковое всё, хрупкое. Потом добили.
— Дальше ясно.
— Мы его в качестве приманки положили рядом с домом, вот, ждём гостей, а они всё не идут.
— А должны?
— За камерой обезьянка, помнится, прибежала.
— И чем кончила? — Ник через силу усмехнулся, — наши оппоненты иногда поступают странно, но я их дураками не считаю, или, допускаю, им останки дрона просто не нужны.
— Может, и так, — не стал спорить Румын, — придут, не придут, какая разница? Отбиться при необходимости сможем. Ты другое скажи, как чувствуешь себя? Как скоро сможешь хотя бы на коне держаться? Домой пора двигать, хабара взяли много, молодым под венец не терпится, оружие опробовали, работает отлично и прицелы точные.