Ходоки в миры СССР
Шрифт:
Вайсбейн подошел к кухонному окну и осторожно попытался выглянуть во двор. Троица все так же тусовалась около своего бакланского автомобиля, задирая проходящих мимо граждан.
«Неудобно как смотреть! Поставить, что ли снаружи зеркала заднего вида?»
Пока опытный гешефтмахер отвлекался на пришедшую в голову идею, во дворе произошли знаковые перемены. Блатных бычков и вертлявого переговорщика прижали к земле крепкие молодые люди в черном. Они показательно работали не в служебной форме, но оружием были обвешаны с ног до головы. Знак остальным гражданам, что поляна окучивается милицией.
Вскоре в дверь Резидента аккуратно позвонили три раза.
— Аркадий, коньячку?
— Не откажусь.
Майор вовсе не походил на привычного по киношным образам брутального оперативника. Рыхловатое лицо, редкие волосы на голове, уже начинающее выпячиваться вперед брюшко. Большую часть времени люди его уровня проводили в служебных кабинетах и заведениях общепита. К основным местам деятельности правоохранителей также можно было добавить совместные заседания с коллегами в саунах и загородных домов отдыха. Работали, так сказать, не покладая рук, живота и члена.
— Что это было, Аркаша?
Вайсбейн мог себе позволить так называть собеседника. За последние несколько лет они совершили вместе немало гешефтов и уважали друг друга прежде всего за деловые качества. Милиционер не собирался рубить несущую золотые яйца курицу, а ушлый махинатор менять сверхнадежную крышу. При его сфере деятельности и образе жизни милиция — лучший выбор!
— Дурачки залетные. Придется сажать милков на кичу. Ну ты, как я понимаю, показания давать не будешь?
— С чего бы это? Мы же просто поговорили о смысле жизни.
— Ладно, — майор кисло усмехнулся и махнул стопку янтарного напитка. — Придется найти у придурков незарегистрированное оружие. У тебя случайно ничего лишнего не завалялось? Поищи, пожалуйста, чтобы быстрее оформить.
Анатолий Иосифович, вздохнул, нарочито закатил вверх глаза и вышел в кабинет. Вскоре на столе перед Садальским лежал завернутый в промасленную бумагу Вальтер и тонкий конвертик. Аркадий глянул мельком на представленные купюры и с большим интересом начал рассматривать пистолет.
— Откуда такой?
— Эхо войны!
Майор промокнул глаза платком, смеялся он заразительно и в приличном обществе обычно был заводилой.
— Нет, с тобой всегда весело, Толик. Ну ладно, на эту акцию сойдет. Надеюсь из него не подстрелили какого-нибудь гестаповца? А то придется заводить дело по вновь открывшимся. Все, молчу, — Садальский примирительно поднял руки. — Ну а конвертик я бы лично с тебя не брал, но сам понимаешь, пацанам из отряда быстрого реагирования надо стол выкатить.
— Да я не в обиде.
— Вот и хорошо! — Садальский подождал, пока хрустальная посуда вновь наполнится, и продолжил разговор. — Раз уж я у тебя в гостях, то подслащу пилюлю.
Анатолий Иосифович немедленно наклонился вперед. Не зря резидент Директории обихаживал продажного милиционера. Тот очень любил деньги. Прямо вот очень! И потому нередко приносил в клюве выгодные наводки
— Кореш в области одного барыгу закрыл.
— Что-то серьезное?
Майор махнул рукой:
— Махорку с югов таскал, но обнаглел не по рангу. Так вот, у этого нарколыги нашли основательную коллекцию картин. Кореш в них ничего не понимает, но его эксперт заявил, что вещи оригинальные.
— Мне стоит туда проехать?
— Если пожелаешь, конечно, — пожал плечами милиционер. — Он мне их сдаст по старой памяти незадорого.
Вайсбейн задумался. С наличностью у него на данный момент было не очень. Только что вывел через «ход» большую партию валюты. Но в соседнем «окне» как раз спрашивали за хорошую живопись. И лучше, чтобы художники были старые. Кто будет разбираться на черном рынке которая по счету «настоящая» копия ходит в их мире? Та копия Союза стояла на ногах твердо, народ богател и присматривался к возможным вложениям.
— Каков мой процент?
— Тридцать пять.
— Побойся бога, Аркаша!
— Толя, дело не во мне. Тридцатник только один главк возьмет.
— Да они охренели! — закатил глаза Натан Иосифович. — Без них нельзя?
— А как иначе с баланса спишешь? Так что все честно. Ты главное — пристрой их получше. Чтобы нигде не отсвечивали. Ты же умеешь, я знаю.
— Что хочешь взамен?
Глаза навыкате делали лицо хитрого гешефтмахера несколько глуповатым. Но Садальский успел за эти годы понять, что за маской простоватости скрывается весьма выдающийся ум. Может быть даже лучший в их богом забытой области. Его первая по значимости в рангах города должность давала майору изрядные возможности в сфере незаконного оборота ценных средств. Глава криминального отдела сидел как паук в центре множества нитей, что связывали между собой совершенно разных людей. Представителей официальной власти, органов правопорядка, главарей бандитских группировок и просто деловых людей со стороны.
И это давало ему весьма неплохие доходы. Вложения, так сказать, в пенсию. Но их еще следовало выводить в наиболее ценные из возможных активов. И вот тут весьма пригодился этот странный «жиденок». Что в нем было странного? Да буквально все! Чуйка бывшего опера трубила о неладном с первого дня их знакомства. Появление из ниоткуда, неизвестно откуда бравшиеся ништяки и невероятный нюх на возможную прибыль. Садальский подозревал, что Вайсбейн имел дело с людьми из корпораций, но пока благоразумно помалкивал. Не его это дело разбираться, на кого на самом деле работал сей поц.
Потому ничего личного — просто бизнес!
— Лучше золото. Монеты, слитки.
— Валюта?
Садальский задумался. И где её прикажешь держать? В банке нельзя, гэбня сечет поляну. Тратить и деревянных за глаза хватает. А золото можно спрятать в укромное местечко, и главное — всегда и всюду имеется вероятность его продать. Вечная ценность!
Вайсбейн начал прикидывать. Придется посылать ходоков в одну из «рабочих копий», а это лишние расходы. Но к чему жизнь за эти годы его научила — всегда делись и не жмотничай.