Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3
Шрифт:
– У них для нас что-то есть для того, чтобы отбиваться, – сообщил Иван новость ходокам.
Мау-ма подражал приютившим его существам. Для этого он потряхивал плечами, правда, без особого успеха: старался тянуть шею как можно выше, а потом втягивать голову в плечи, имитируя опускание тела вниз. Он скрылся за каменной стенкой огороженного участка острова и вскоре вышел со связкой палок различной длины. Рассыпал их у ног Ивана.
– Вот оно грозное оружие, – хохотом встретил дон Севильяк появление Мау-ма.
– Это… бить…мивакроков, – с усилием произнёс мальчик на языке Икаты.
Иван вздохнул.
– Насколько оно грозное, узнаем. Но автоматы держите под рукой. Разбирайте! – Он наклонился и подобрал первую попавшуюся палку. Она оказалась увесистой и хорошо лежала в руке. – Катрина! – окрикнул он предводительницу женщин. – Арно объясни, что надо делать. Слышал? Раздай и объясни… Предупреди, что им, возможно, придётся этими палками драться.
– С кем? – Катрина подозрительно посмотрела на мивакуков.
– Не с ними, – охладил её Иван. – А вот с кем… Подождём, увидим. Арно, займись!
Женщины, вопреки ожиданию, встретили известие о необходимости вооружиться равнодушно. Они подходили к вороху палок, выбирали те, что меньше и легче, возвращались и садились на облюбованную ими невысокую стенку из грубо обработанного камня. Палки и руки зажимали между коленей и, сгорбившись, приклонялись головами на плечо соседки. В свете наступающего дня их побледневшие лица казались мертвенно неподвижными и серыми, словно безыскусные маски. Под глазами у них появились синие тени, причёски растрепались, и они их порой только по привычке поправляли, наводя ещё больший беспорядок на головах.
Наконец, палки им стали мешать, и они побросали их на землю подле себя и приняли прежнюю позу пассажиров, проведших бессонную ночь на вокзале. Небольшое оживление, вызванное раздачей Хиркусом скудных порций еды, улеглось и опять наступило тягостное ожидание.
Солнце, уже горячее, торопилось согреть выстуженную за ночь пустыню. Неизвестность ожидания постепенно потеряло для ходоков остроту, они обменивались ничего не значащими репликами, боролись со сном. Мау-ма спал, положив голову на колени Икаты, сидящей с закрытыми глазами. Опорой ей служило плечо Жулдаса. Мивакуки то ли никогда не сидели вообще и не спали, то ли находились в постоянной готовности противостоять хырхоро и её воинству, всё так же обрубками столбов стояли тесной кучкой, подрастая и укорачиваясь.
Арно начал, медленно роняя слова, рассказывать, как он однажды попал в третьем веке до нового исчисления к самому началу одной из бесчисленных схваток местного значения отряда римлян с толпой какого-то германского не то галльского племени на западе Европы, недалеко, возможно, от будущего Люксембурга.
– Римляне построились и пошли. Как их учили. Серьёзные. Идут молча, как стена движется… А эти… местные, тоже неплохо умеют владеть мечом или копьём. Здоровые. Но идут навстречу валом, с шутками. Хохочут во всё горло. Будто на праздник…
– Почётно умереть в бою, – вставил Хиркус со знанием того, о чём говорил.
– Да, почётно, – кивнул Арно. – Но что перед собой видели римляне? Тут вот-вот по голове дадут, насквозь проткнут. Что ни говори, а сердце, когда на тебя идут не для объятий, а несут смерть, замирает. А против них веселящаяся толпа валит. То было время здоровяков, не то, что пятью веками спустя. Идут… Бородатые. Лица раскраснелись от принятого перед боем какого-то наркотического зелья. Оружие в их руках как игрушки. Вверх подбрасывают, ловят, смеются, если кто не поймал. Друг друга по спинам колотят. Гогочут из-за избытка сил, и бесстрашия… Я стоял невдалеке, и завидовал им…
– Нашёл чему завидовать, – сказал Хиркус. – Наверное, ни один не вернулся под защиту частокола? Так?
Арно печально усмехнулся.
– Ни один… Что стена для ветра? Неодолимая преграда! Центурион скомандовал. Щит к щиту, вперёд жала копий. Из-за первой шеренги метнули дротики, и… трети нападавших весельчаков уже нет. Перешагнули. Смех пропал. Выброс копий. Ещё четверть… Перешагнули…
– Постойте! – воскликнул поражённый тягучим рассказом Иван. Он помнил по прочитанным когда-то книгам совершенно иную динамику событий о тех временах. – Там же были целые армии германцев, галлов. Галлы даже Рим захватывали.
– Армии – это потом, когда в крови захлебнулись, – сказал Хиркус. – А вначале… Римляне набирают легионеров порой с виду низкорослых и тщедушных. Но обучают. А в лесах – германцы или галлы. Здоровые, на голову иногда выше римлян. Кровь играет… А-а, как везде! Всему учиться с детства надо. Я вот меч держать правильно, лет пять учился. А всё равно, владею им так себе.
– Где учился? – живо поинтересовался Арно.
– У иберийцев. Горных.
– Угу!.. А я у македонцев. Был с ними при Иссе.
– Надо же! При самом Иссе! – Хиркус с явным одобрением смаковал слова. – А я в такие свалки попадать не рискую. Там за всеми не уследишь. Не заметишь, с какой стороны стукнут.
– Это да. Я попал в самую гущу.
– Сарый говорил, что был при Фермопилах, – вспомнил Иван. – И получил… Как ты говоришь, его стукнули.
– Камен, думаю, во многих битвах побывал, – сказал Хиркус. – Любит куда-нибудь залезть.
– Залезть просто. Как вылезти? – Арно помрачнел. – Я тогда едва на дорогу времени сбежал.
– Долго ли?
– Понимаешь, КЕРГИШЕТ, там была такая давка, что не вздохнуть. Я хочу стать на дорогу времени, но не могу. За мной других затягивает, а сил моих на то, чтобы их пробить, а потом отвязаться, не хватает. Надо же целый взвод за собой тащить в поле ходьбы. Женщины с нами увязались, думаю, не только из-за канала, но и потому, что мы были сжаты ими со всех сторон.
– Я для этого забираюсь на что-нибудь повыше.
Все с удивлением посмотрели на подошедшего дона Севильяка. Он не смеялся, не гудел трубой, а говорил вполне нормально.