Ходячие мертвецы. Вторжение

Киркман Роберт

Она сделала паузу.

Иеремия наклонился к ней на своем вращающемся кресле.

– Продолжай, сестра.

Она испустила полный боли вздох.

– Однажды одни наши постоянные прихожане, семья, привели с собой ребенка на воскресную службу. Ребенок был покусан. – Она снова остановилась, переборола позыв расплакаться. – Полагаю, они подумали, что господь позаботится обо всем. А хватает даже одного… Понимаешь, о чем я говорю? Меньше недели ушло на то, чтобы это распространилось. Крики – их надо было слышать. Я заперла их всех в часовне, это было все, что пришло мне в голову. Совсем немного, и я осталась одна… застряла в этом гребаном кабинете, слушая царапанье и шарканье. – Пауза. – Думаю, в какой-то момент так привыкаешь, что перестаешь это слышать.

Риз подал голос из другого

конца комнаты:

– Почему ты просто не собрала вещи и не ушла отсюда?

Она издала грустный смешок:

– Не знаю, заметили вы или нет, но шансы выжить там в одиночку не слишком велики.

Тишина.

Иеремия улыбнулся ей.

– Ну, теперь ты больше не одна.

Женщина внимательно посмотрела на Иеремию.

– Ты большая шишка?

– Да, мэм.

– Слышала, как тебя называли «брат» и «Преподобный» – ты заодно и проповедник?

– Да, мэм, с грузом вины вдобавок, – он втянул воздух носом, пытаясь выразить словами сумятицу последних нескольких дней. – Однажды у меня было великое видение, но Господь решил, что я не оправдал его ожиданий – и покинул нас.

Женщина наклонила голову, слушая его слова.

– Ты один из этих экзальтированных проповедников?

– Прямо сейчас я не знаю, что я такое.

Она вздрогнула.

– Ты явно точно знал, что делать там, в часовне.

– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Она пожевала губу, обдумывая, взвешивая. Бросила на Иеремию странный взгляд.

– Я могу вам всем доверять?

Иеремия посмотрел на остальных, потом вернулся взглядом к пышной хозяйке хора.

– Да, мэм, ты можешь нам доверять… даю тебе свое слово.

Черная женщина поджала губы.

– Причина, по которой я спрашиваю… Возможно, я знаю, как нам немного улучшить свое положение, – она взглянула в лицо каждому мужчине в комнате. – Это дело на долгую перспективу, но, если вы все постараетесь… у нас может получиться.

Она приняла их молчание как знак заинтересованности и принялась за объяснения.

Глава третья

Остаток дня ушел на то, чтобы найти достаточно горючего. Они набили тачку и три большие сумки припасами, а из сарая за домом взяли канистру с бензином на двадцать пять галлонов. К тому времени, как свет на юго-западе, над болотами и узкой полоской земли, начал смягчаться, меняясь от бледно-серого к розовому, путники были готовы. Они выскользнули наружу через боковую дверь пасторского дома и вереницей крались вдоль границы участка.

Иеремия шел первым, время от времени оглядываясь через плечо в поисках стада, которое пересекло шоссе недалеко от границы штата. Магазин его «глока» был полон. Сверчки надрывались, и Норма чувствовала, как сумеречный спертый воздух становился влажным и холодил шею, пока она следовала за мужчинами к брошенному «кадиллаку».

Они торопливо забрались внутрь и запихнули продовольствие в багажник. Иеремия запустил двигатель, и Норма устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье, разворачивая карту с загнутыми углами.

– Они обычно держатся довольно близко к океану, – произнесла она тихо, почти про себя, прикидывая расстояние между машиной и заливом. – Наверное, нам стоит начать поиски возле Перри или Кроуфордвилля.

Она уловила движение впереди, за ветровым стеклом, и подняла взгляд как раз в тот момент, когда на расстоянии где-то в сотню ярдов из леса появились несколько оборванных фигур, привлеченных шумом мотора. Послышалось прерывистое рычание, заглушающее гудение сверчков, а в дыхание легкого ветерка вплелась слабая мусорная нотка. Норма почувствовала холодок в районе солнечного сплетения. Несмотря на то, что мир был заражен уже почти два года, она не видела столько этих «штук» одновременно вот так, на открытой местности. Она чувствовала себя Рипом ван Винклем [9] – словно проспала внутри этой церкви сотни лет, – и теперь свет и открытое пространство снаружи вызывали головокружение. Проповедник давил на педаль газа, и «Эскалейд», накренившись, ушел в сторону.

9

Персонаж одноименной новеллы Вашингтона Ирвинга, проспавший 20 лет; синоним человека, оторванного от реального мира и зря потратившего свою жизнь.

Норма осела в кресле, а они с ревом неслись по дороге, лавируя, чтобы уклониться от полудюжины или около того ходячих, которые выбирались из леса и загораживали дорогу. Машина задела одно из существ бортом, вырвав кусок из плеча и ободрав ему лицо. На окно со стороны Нормы брызнула запекшаяся кровь.

– Ты привыкай к этому, сестренка, – проворчал проповедник, когда Норма вздрогнула.

Женщина сделала несколько глубоких вдохов, разгладила платье на округлом животе и постаралась не смотреть на потеки на стекле: кусочки кости и длинную кляксу черной желчи.

– Я не уверена, что человек может хоть когда-нибудь привыкнуть к этому безумному дерьму, – заметила она.

Опустилась ночь, и тьма сгустилась за деревьями по обе стороны дороги. Большая часть уличных огней в этой стране отправилась следом за интернетом и телевидением, так что на дороге становилось все темнее и темнее, пока они ехали на юг, к испускающим пар чащобам и гнойным болотам прибрежных равнин.

Они двигались медленно. Большая часть двухполоски была забита заржавленными обломками и каркасами легковушек и грузовиков, настолько старыми, что сорняки и просо начали прорастать сквозь металлические скелеты. Двое молодых людей на заднем сиденье тяжело, натужно дышали. Они наполовину спали, пока проповедник вел машину и тихо напевал церковные гимны. Несколько минут назад они передали по кругу сушеную говядину и виноградный «Кулэйд» [10] – обычный их дорожный ужин, – и теперь в желудках урчало, а веки тяжелели от утомления.

10

Растворимый порошок для приготовления фруктовых прохладительных напитков.

Нервно сложив пухлые коричневые руки на коленях на сиденье рядом с водителем, Норма все пыталась уложить в голове, что это за славный парень, что зовет себя братом Иеремией. С одной стороны, он казался заслуживающим доверия: дружелюбный, хороший слушатель, обходительный и способен в одиночку вынести полную церковь поднявшихся трупов. Но, с другой, он похож на бомбу с часовым механизмом, на спусковой крючок, готовый сорваться в любой момент. К сожалению, у Нормы Саттерс не было большого выбора. До конца жизни страдать от клаустрофобии в домике пастора, слушая стоны слюнявых мертвецов в соседней комнате и доедая остатки припасов, – эта идея казалась ей все менее привлекательной. Глядя, как проповедник зачищал дом большим охотничьим ножом, Норма ощущала странный подъем духа – катарсис, но вот только теперь это начинало ее слегка волновать. Если этот чувак оказался способен на подобное насилие, один Бог знает, что он мог сделать с пухлой маленькой сестричкой из Мейкона, с плоскостопием и без выживших родственников. Но Норма также знала, что она никогда не сможет сама найти караван. У нее в самом деле не было выбора, кроме как остаться с этими грязнозадыми мужиками и надеяться на лучшее.

К счастью, она привыкла рисковать. Родившись в бедной семье, без отца, в области Плезант-Хилл Южного Мейкона, она была самой младшей из шестерых детей. Школу Норма бросила в десятом классе, чтобы поддержать семью – после того, как умерла мама. Играла на органе в барах и закусочных, пела блюз в отвратительных местах и терпела оскорбления и унижения от людей, которые считали себя лучше ее. Может, поэтому она так ни с кем и не сошлась. Она видела мужчин в их наихудших проявлениях: пьяные, жестокие, надменные, выброшенные из клубов, заносчивые, ведущие себя как дети. Спустя несколько лет вера привела ее на место помощника регента церковного хора в церкви «Крестителя с Голгофы» в Джаспере, Флорида. Вот где она надеялась найти лучших мужчин: богобоязненных, достойных. Безуспешно. Мужчины оказались такими же дурными, но здесь их выходки были прикрыты склизкой личиной лицемерия.