Ходячие. Второй шаг
Шрифт:
В крайнем возбуждении Александра подошла слишком близко.
Георгий Яковлевич не курил уже много лет. Не то чтобы он боялся заработать рак легких, которым доктора пугают пациентов. Просто расхотелось. Проснулся в один прекрасный день и подумал: больше не хочу. Но сегодня, увидев в ящике стола пачку, так же внезапно и отчетливо понял: «Хочу курить, и все тут». Ночи становились все холоднее, и уже неуютно было стоять на улице в одной футболке. Но сигаретный дым примирял с холодом. Стоит бросать курить на несколько лет из-за одного
Шер выдувал дым в ночное небо, любуясь тем, как красиво мерцают звезды сквозь эту пелену, и размышлял, не разбудить ли Саню, Стаса, Дорогана. Но от того, что он им скажет, уже ничего не изменится. Можно не торопиться. Он, конечно же, посветил фонариком за воротами. Хотя можно было этого и не делать. И так все ясно.
Георгий Яковлевич посмотрел на истлевшую сигарету. Достать, что ли, еще одну? Послышался звук подъезжающей машины. Рекс заволновался, бросился в темноту. Хлопнула дверца. Вера появилась бледная, тихая, почти бесплотная. Сейчас стало заметно, как она похудела. Надо будет ей сказать, что в ее положении терять вес – преступление. Продуктов, слава богу, хватает, а остальное лишь вопрос дисциплины. Джип, фыркнув, замолчал, погасли фары. Вера поначалу растерялась, когда луч холодного голубоватого света выхватил ее из темноты, отпрянула, но потом узнала его. Георгий Яковлевич еще раз посветил ей в лицо фонариком, пытаясь разобрать, смущение ли на нем, стыд или оно дерзко-независимо. Но не смог понять.
– Не спится? – Шер все-таки достал сигарету.
Вера быстро взглянула в его лицо.
– Нехорошо, Вера. Я уже начал волноваться. Если бы я знал, где вас искать, то поехал бы за вами, и моя смерть была бы на вашей совести. Но, слава богу, вы вернулись. Встретили этих? На вас напали?
– Георгий Яковлевич… Мне действительно не спалось, и я решила прогуляться.
– Одна, ночью? Вам не кажется, что это слишком эксцентрично даже для вас?
– Я была осторожна. И взяла с собой формалин.
– Да, действительно, пахнет формалином. Не очень, кстати, полезно для плода. Вы, Вера, – феномен. Вы так робки в одних вопросах и так смелы в других, что я не успеваю удивляться вашим поступкам. Может быть, расскажете, куда вы решили прокатиться так поздно, да еще в одиночестве?
– Эта касается только меня.
– А мне вот кажется, это касается всех. Потому что вы взяли машину.
– Я вернулась. Я цела. Все хорошо. Больше я никуда ездить не собираюсь. Кроме вас, никто ничего не знает. Вам достаточно моего обещания больше никогда так не поступать?
– Раньше было бы достаточно, но обстоятельства изменились. Не то чтобы я требовал от вас искренности, но все же… Вы просите помощи, но при этом не выкладываете все карты на стол. Как-то нечестно получается.
– Если я чего-то не рассказала, это не значит, что я вам не доверяю.
– Куда вы ездили, Вера? – жестко спросил Шер.
– В кооператив
– К мужу?
– К нему.
– Интересный поворот. Он что, жив?
– Да. Там все выжили. Я не могла не повидать его, раз он так близко.
– Вы уж извините, но я говорил о вас с Алексой, и она сказала, что вы расстались. Она не говорила прямо, но я понял, что он был ужасным человеком. Это он напал на вас? Вы уверены, что вам нужно было его навещать?
– Все не так. Точнее, не совсем так. Он не чудовище. И в том, что произошло, есть и моя вина. Просто в сложный момент у него сдали нервы, а я не поддержала его.
– Нет оправданий тому, кто поднимает на женщину руку. Как, интересно, Александра вообще допустила, чтобы вы с ним жили?
– Она и не допустила.
– Но зачем вы поехали к нему сейчас? Хотя, кажется, я понимаю. Сказать о ребенке?
Женщина молчала.
– Ты, Вера, удивительная дура, – доверительно сообщил Шер.
Доктор строго посмотрел на сигарету. Та тлела слишком быстро, а вместе с нею и удовольствие.
– Вы несправедливы. Я поехала в Таиланд, чтобы развеяться и все забыть. Я не собиралась больше его видеть. Но беременность, действительно, все меняет. Я решила – если он жив, он имеет право знать про ребенка! Я должна была рассказать. Просто рассказать! – Вера тронула доктора за рукав: – Забудем. Я хотела поговорить о другом. Об этом кооперативе. Там пять работников, не считая моего мужа. И все живы.
– Мы тоже живы. И нас больше.
– Но мы живы, потому что осторожны. А они потому, что их не кусают.
– Не кусают?
– Эти на них не реагируют. Даже близко не подходят. Муж сказал, какой-то доктор сделал прививку.
– А муж… психически здоров?
– Здоров, здоров. Уверяю вас. Я сама видела: эти проходят мимо, даже не обращая внимания. Говорю вам, этот врач – человек, который нам нужен. Он создал вакцину или противоядие, называйте как хотите.
– А что делал доктор на ферме?
– Он ищет тех, кто выжил, и делает им прививку. Поедемте к ним, Георгий Яковлевич. Вы их сами увидите. У них иммунитет, говорю вам. Нам тоже нужна такая вакцина!
– Я ненормальный, раз это слушаю.
– Я говорю правду. Поедемте. Только надо сделать так, чтобы Александра не узнала.
– Она уже узнала.
И, увидев на лице Веры испуг, Шер сказал тихо:
– Ты меня ошарашила своими новостями. Я не сказал тебе то, с чего должен был начать. Она сама поехала тебя искать. Видимо, обо всем догадалась. Сложила два и два. Уверен, последние дни она следила за тобой.
– О, Господи. Алекса. Она уехала одна? – Вера прикрыла рот рукой.
– Как и ты. Сейчас же модно уезжать из дому, никому ничего не сказав. Натворила ты дел, Вера.
– Алекса… Ну почему так!
– Не время плакать. Надо думать, как ей помочь. Что меня радует в этой истории – она, судя по всему, тоже прихватила с собой формалин. Надеюсь, она в безопасности. Нужно просто вернуть ее до того, как все проснутся.
– И забыть обо всем, что произошло сегодня ночью.
– Да. Забыть.