Хохот степей
Шрифт:
— Куда собралась, юркая змейка? — второй говорил чище, понятнее, но это не добавляло спокойствия.
— Пустите меня, — вспомнив свою первую встречу с незнакомцем, в тот день, когда я только прибыла в улус Чоно, я гордо вскинула голову, медленно поднимая руку. На моих рукавах была вышита тамга, символ принадлежности к роду. — Лучше вам не испытывать свою судьбу. Я — из семьи илбэчина. Эргет Салхи — мой жених.
Степняки переглянулись, широко скалясь, словно отыскали сокровище в грязи, на которое вовсе не рассчитывали.
— Говоришь, невеста этого демона. До чего же духи к нам сегодня добры, — я не успела ничего ответить, так как со спины
Я дернулась, пытаясь сбросить чужие, вонючие и грязные пальцы, но степняк был селен, и меня повалил в траву, прижимая ногами и тяжелым телом, не обращая внимания на попытки вырваться. Головной убор давно отлетел куда-то в сторону, волосы растрепались и лезли в глаза, цепляясь за руки степняка и за его одежду. Почти не видя, путаясь, где верх, где них, задыхаясь от нехватки воздуха, от противного запаха и той силы, с которой мне зажимали рот, я слышала только грохот сердца в ушах. Внутри бурлила паника. Ужас накрывал с голосов.
Этих людей я боялась больше, чем демона, что пытался когда-то, кажется, в прошлой жизни, догнать меня в степи.
— Верткая, как кошка. Не удивительно, что илбэчин выбрал такую девку, — затягивая веревки мне на запястьях, придавив к земле ногой, произнес один из степняков, тяжело дыша.
— Это да. И кожа, смотри, как молоко. Хороша, невеста. Только, — послышался тихий хохот, едкий и злорадный, — не уследил Эргет за своей красой. Почувствовали силу. Решили, что нет больше врагов у Чоно.
— Думали, что всех перебили, — поддакнул другой, поднимая меня с земли, словно ничего не весила, и резко, грубо забрасывая на спину лошади. От удара из легких выбило остатки воздуха, а к горлу подступила тошнота. Тряпка, которую воткнули мне в рот, делала все во сто крат хуже.
— Просчитался хан. И колдун его просчитался, так далеко уведя свой род. Забирай девку, и уезжайте, пока ее не хватились.
Почти теряя сознание от тряски и положения вниз головой, я только чувствовала, как вода заливает сапоги, когда коня лошадь повели вдоль, по самому краю реки, скрываясь за высокими травами. Позади слышались крики, топот копыт, но они удалялись, не оставляя надежды на скорое спасение. Несколько раз дернув руками, понимая, что самой мне путы не снять, я затихла.
Пока ничего сделать было невозможно. Даже сумей я скатиться с лошади, с завязанными руками-ногами, да кляпом во рту — далеко не сбежишь. А хуже всего — еще и потонешь. Нужно подождать. Совсем немного. Не бросит меня Эргет.
По крайней мере, я в это очень сильно верила.
Глава 34
Ощущение было такое, что мои внутренности скоро просто вывалятся от тряски и нахождения на жесткой спине лошади. Степняк, который вел животное, совсем, кажется, не беспокоился о моем состоянии, торопясь поскорее убраться от улуса, со стороны которого то и дело доносились крики и затухающие звуки гонга. Внутри нарастала паника, накатывая головокружением и чернотой в глазах. Степь велика, и если меня не найдут быстро, не сумеют поймать след, могут и не отыскать вовсе.
Кажется на какое-то время я потеряла сознание, так как открыв глаза в следующий раз столкнулась с темнотой. Голова больше не тряслась из стороны в сторону, грозя оторваться. Подо мной чувствовалась земля, от которой шло тепло, а над головой, немного кружась, сияли звезды.
— Проснулась, змея? — с усмешкой, но уже без того самодовольства и собственного превосходства в голосе, спросил степняк. Я чувствовала беспокойство, тревогу в его словах. Что-то, видно, шло не по плану.
Извиваясь, пытаясь принять какое-то более приемлемое положение и так не давить на плечо, которое уже почти не чувствовалось, но степняк, видимый только нечетким силуэтом во мраке, замахнулся, не очень сильно, но ощутимо треснув чем-то твердым по моим ногам, требуя успокоиться.
— Тихо лежи, — вышло зло, раздраженно, словно мужчина едва сдерживался, — и молись Небу, чтобы мои братья сумели сбежать от твоего илбэчина. Иначе мне не будет смысла сохранять тебе жизнь.
Вот теперь мне совсем стало дурно. О такой возможности я даже не думала, решив, что все это либо ошибка, либо просто месть Эргету. Не стоило называться его невестой. Но откуда мне было знать? В прошлый раз молчание чуть не стоило неприятностей. В этот раз все вышло наоборот.
— Конь отдохнул. Можем дальше ехать, — поднимаясь с земли и потягивая из мешка кумыс, тихо произнес сетпняк. Повернувшись ко мне, все еще оставаясь не более чем силуэтом на фоне неба, усыпанного звездами, мужчина склонил голову на бок. — Я развяжу тебе ноги и выну кляп. И даже позволю ехать на лошади, как человеку, а не мешку. Но если ты только попытаешься сбежать, змея, все вернется, как было. А может, я отрежу тебе палец. Или два. Хан Дармеш, брат нашего славного хана Куруча, что отправился к предкам не без помощи твоего илбэчина, приказал доставить тебя живой. Про то, чтобы добыча попала к нему целой — речи не было.
Я вздрогнула всем телом от последних слов, когда степняк наклонился ближе, позволяя рассмотреть его оскаленное лицо.
Следы путались и кружились, вызывая не хорошее ощущение, что я попал в ураган, и никак не могу найти выхода. Степь широка и открыта, и видно далеко, но сколько бы я не вглядывался, казалось, что-то застилает глаза. Я что-то упускал. Что-то очень важное.
Нагнали мы людей Кучура с темнотой. Следы вдруг стали видны так, словно сами духи их подсветили, рассыпав звезды под копыта лошадей. Воры и разбойники, они прятались в низине, за низкими деревьями, такими редкими в степи, рассчитывая остаться незамеченными. Может, так бы и случилось, но будь Небо на нашей стороне.
Всего трое, на что рассчитывали? Для чего прискакали к моему улусу? Что вызнавали? И почему удирали так, словно волки за ними гнались?
Множество вопросов крутилось в моей голове, пока с трудом сдерживая злость, чувствуя, как внутри, в самом животе, ворчит гром, грозя вырваться наружу, помогал нойонам и нукерам скручивать людей Кучура.
— Что вам дома не сидится? Мало крови пролито? Или с предками быстрее встретиться хотите, а смелости попросить поединка не хватает? — зло спрашивал один из моих воинов, туже затягивая веревки.
Ответом ему стал только окал и высокомерное фырканье, словно мы все же проиграли, не смотря на победу. Что-то тревожное, горькое и вязкое собралось внутри, мешая дышать. В улусе остался Тамгир и еще с два десятка воинов. Сам Кучур мертв, а его людей не имеют такой силы, чтобы нападать на мои юрты. Но все же, что-то было не в порядке.
Обернувшись в строну дома, я почти ожидал увидеть зарево пожала. Огонь — самая неуправляемая и опасная сила в степи.
— Везите их. Я поеду вперед, — стараясь придержать лошадь, что чувствовала мое нетерпение, сообщил мужчинам. Мне только кивнули в ответ, но тревога ощущалась в воздухе.