Хоккейная сделка
Шрифт:
— И выпивку!
— Немаленькая птичка? — я выгибаю бровь. — Уж не Большой ли это Мальик случайно?
Кортни смеется.
— Он приготовил ужин для нас всех и сказал, что тебе может понадобиться девичник, — ее улыбка смягчается. — Это место прекрасно, Ария.
Мое сердце колотится в груди при мысли о том, что Александр приготовил ужин для нас четверых и обратился к девушкам от моего имени. Я склонна замыкаться в себе, когда испытываю стресс, и он это знает.
Он знает меня.
—
Я закатываю глаза.
— Я официально владею этим местом, понимаешь? Я могу выгнать вас, если захочу.
Она хихикает.
— Проведи для нас небольшую экскурсию, а потом можем поесть. Пахнет просто потрясающе, и я умираю с голоду.
Кэссиди ставит сумку-холодильник и практически прыгает мне в объятия.
— Я так счастлива за тебя.
Я говорю:
— Хорошо, хватит обниматься, — но, вопреки себе, крепко прижимаю ее к себе. — Я с трудом верю, что это моя жизнь.
Год назад я никогда бы не подумала, что стану владелицей собственной галереи.
Или выйду замуж.
Или буду помогать заботиться о четырехлетнем ребенке.
Или влюблюсь в человека, который сделал все это возможным.
Я провожу девушек по пустой галерее, рассказывая о планах, которые у меня есть для каждой зоны.
— Ты можешь воспользоваться услугами моих родителей для кейтеринга на торжественном открытии, — предлагает Кортни.
— Спасибо, Корт. Я даже не могу думать о торжественном открытии на данном этапе. Меня переполняет мысль о том, сколько всего нужно сделать, чтобы это произошло.
Кэссиди сжимает мое плечо.
— Ты справишься.
Мы берем еду, вино и поднимаемся наверх, чтобы поесть.
— Извините, что у меня нет стола и стульев. Я не ожидала гостей.
Селеста опускается на пол и скрещивает ноги.
— Ничего страшного. Мы же гибкие, правда, Корт?
Щеки Кортни вспыхивают.
— Хорошо, ты должна рассказать, о чем вы говорите, — умоляю я.
Глаза Селесты загораются.
— Вчера вечером мы…
Рука Кортни закрывает рот Селесты.
— Нет!
Плечи Селесты трясутся от смеха.
— Все, что я скажу, дамы, вы должны приобрести качели для своей спальни.
Кэссиди и я переглядываемся, широко раскрыв глаза.
— Да, я не думаю, что смогу объяснить это Джулиане, — говорю я.
Мы едим, пьем и, самое главное, смеемся. Стресс, под которым я находилась, тает, и помимо моих подруг, мне нужно поблагодарить за это Александра.
— Сейчас вернусь. Мне нужно что-то взять из сумки, — я сбегаю вниз по лестнице и сразу же возвращаюсь обратно с кошельком
Кэссиди дрыгает ногами, держа деньги так, словно это детеныш Симбы.
— Я знала! Я, черт возьми, знала!
Селеста чокается со мной своим бокалом вина.
— Поздравляю, девочка. Добро пожаловать в клуб.
— Это ужасно, — стону я, зарываясь лицом в ладони.
Кортни поглаживает меня по плечу.
— Страшно, но это самое прекрасное чувство в мире. Ты заслуживаешь этого.
Кэссиди кивает.
— Алекс — отличный парень и потрясающий отец. Ты любишь Джулиану, и прекрасно с ней ладишь. Лучше и быть не могло.
— А что, если он не чувствует того же? — спрашиваю я.
— Невозможно, — Селеста качает головой. — Этот мужчина давно влюблен в тебя. Я вижу это по его лицу.
Он тоже меня любит?
Его заботливые жесты.
Внимательное отношение.
Это любовь?
По ощущениям похоже, что да, так оно и есть.
— Скажи ему, что чувствуешь, — говорит Кэссиди. — Помнишь, что говорила мне, когда я влюбилась в Трентона, а мы притворялись, что встречаемся?
— Я больше не стану давать советов, если будешь использовать их против меня.
Она смеется.
— Я серьезно, Ария. Скажи ему, что чувствуешь.
Я киваю.
— Посмотрим.
Я не знаю, как это сделать. Мать никогда не говорила мне такого. Мы, конечно, никогда не выражали чувств, разве что те, которые выплевывали друг на друга в гневе.
Мысль о том, чтобы сказать Александру, что я чувствую, пугает, и она мучает весь оставшийся вечер, пока он не входит в дверь галереи, чтобы забрать меня, и мы не прощаемся с девушками.
— Как прошел вечер? — спрашивает он, обнимая меня за талию и притягивая к себе для поцелуя.
— Прекрасно. Мне это было очень нужно, — я смотрю на него снизу вверх. — Спасибо за то, что ты это сделал для меня.
Он смотрит на меня, и в его глазах только искренность.
— Ты же знаешь, что я сделал бы для тебя все, верно?
Эмоции душат меня, собственные чувства обхватывают мои голосовые связки, поэтому я киваю вместо того, чтобы говорить.
Доверять кому-то страшно, когда тебя всю жизнь подводили. Но глядя на этого мужчину, не доверять ему кажется таким глупым. Как я могу не отдать ему свое сердце? Как могу не отдать, что у меня есть?
Я только надеюсь, что этого будет достаточно.
Он заслуживает всего мира. Способна ли я на это? Могу ли быть тем, чего он заслуживает?
Я скажу ему в другой раз.