Хоккейная сделка
Шрифт:
— Так что?
— Сейчас он в реанимации, и скоро вы сможете его увидеть. Но он все еще без сознания, — говорит доктор.
— Почему? — спрашивает МакКинли, прежде чем я успеваю что-либо сказать.
Он смотрит на меня с беспокойством, как будто пытается понять, как помочь.
— Нужно наблюдать за ним, чтобы убедиться, что отек мозга не усиливается, — объясняет доктор, как будто это обычный факт.
— Он придет в сознание после операции?
— Мозг — штука хитрая, — говорит она. —
— Так что это значит? — спрашивает Трентон, читая мои мысли.
Он смотрит на меня с беспокойством, как будто боится услышать ответ.
Доктор Келли кивает, поворачиваясь к нему.
— Сейчас он в коме.
В коме.
Александр в коме.
— Когда он проснется? — спрашиваю я, хотя понимаю, что это глупый вопрос.
Доктор Келли дарит мне сочувственную улыбку, но в ее глазах я вижу тревогу.
— Это зависит от вашего мужа.
Я ненавижу, когда люди так говорят. Как будто Александр сам выбирает не просыпаться.
— Когда я могу его увидеть?
— Как только его переведут в палату. Должно быть недолго.
После того как доктор возвращается за двойные двери, друзья окружают меня.
— Ему просто нужно восстановиться, — говорит Селеста.
— Все будет хорошо.
Трентон сжимает мою руку, и я чувствую, как его пальцы впиваются в кожу.
— Он сильный парень, все будет в порядке.
Никто не знает, будет ли с Александром все хорошо, проснется ли он вообще.
Он в коме.
— Мне нужно позвонить Энни.
Я отталкиваюсь от стула и иду на улицу, нуждаясь в холодном воздухе, чтобы успокоить липкую кожу. Мои пальцы дрожат, когда я нажимаю кнопку вызова.
— Привет, что случилось? — отвечает Энни, ее голос дрожит от беспокойства.
— Е..ему сделали операцию, чтобы остановить кровотечение в мозгу, и сейчас Алекс в реанимации. Н..но он пока не проснулся. Д..доктор с. сказала, что не знает, когда он проснется.
Если вообще проснется. Я не говорю этого вслух.
На минуту становится тихо, прежде чем она отвечает:
— О, боже.
Я киваю.
— Доктор сказала, что пустит меня к нему, как только его переведут в палату.
Она шмыгает носом.
— Хорошо. Сообщи, как увидишь его.
— Что мы скажем Джулиане?
— Ничего. Пока. Когда она проснется, я скажу, что у него ранняя встреча перед тренировкой, и что ты в галерее, — она делает паузу. — Не нужно ее расстраивать.
Слезы жгут глаза.
— Но что, если…
— Нет. Не думай об этом.
После того как звонок заканчивается, я моргаю, глядя на ночное небо, пытаясь остановить слезы.
За мной открываются двери отделения
— Как ты? — спрашивает он.
Я рада, что он держит руки в карманах, потому что, если бы попытался обнять меня, я, наверное, разрыдалась бы, а сейчас не могу этого сделать.
Я должна быть сильной.
Слезы не вытащат Александра из комы.
Я пожимаю плечами, слова вырываются с горечью.
— Дерьмово.
МакКинли кивает.
— Да, чертовски дерьмово.
— Есть шанс узнать, где живут четвертый и пятый? — спрашиваю я.
Он приподнимает бровь, скептически осматривая меня.
— Узнаю.
— Отлично, давай нанесем им небольшой визит.
Он беззвучно смеется.
— Поверь, им не поздоровится, когда мы снова встретимся на льду.
Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, чтобы увидеть в кристально-голубых глазах хоть какую-то надежду.
— Мак, а что, если он не проснется?
— Не думай так. Он только что вышел из операционной, — один уголок его губ приподнимается в едва заметной усмешке. — Он слишком одержим контролем, чтобы позволить коме победить.
Полусмех, полувздох вырывается из меня, и я понимаю, как бессильна перед ситуацией.
— Определенно.
Он смахивает слезу с уголка глаза.
— Я подожду здесь, если ты не против. Возможно, меня не пустят к нему, но я хочу остаться.
Я киваю, чувствуя, как собственные слезы подступают к горлу.
— Конечно. Скажем, что ты его брат.
Он проводит рукой по рыжим кудрям и усмехается.
— Сводный брат.
Часть команды уезжает домой, а наш маленький круг остается ждать. Проходит еще тридцать минут, прежде чем медсестра выходит и сообщает, что я могу увидеть Александра.
Она кладет руку мне на спину, когда мы идем по длинному коридору.
— Не знаю, знакомы ли вы с комой, но исследования показали, что люди могут слышать своих близких. Так что не стесняйтесь разговаривать с мужем. Некоторые поют, некоторые читают.
Я киваю, но голос звучит хрипло и сдавленно.
— Ч..что он… как он выглядит?
— Он дышит самостоятельно, так что не подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Но у него есть зонд для кормления. Это может немного шокировать, — она останавливается у двери палаты номер 504. — Голова у него также перебинтована после операции.
— Спасибо.
Сердце колотится, словно безумный барабан, и я чувствую, как кровь бьет в уши.
Я открываю дверь и осторожно вхожу в слабо освещенную комнату, где меня встречает ритмичный писк аппаратов, прежде чем я замечаю Александра.