Hold Me

Paprika Fox

— Что ты… — у Джойс вот-вот отвалится язык. Она запирает замки дверей, что ведут на задние сидения, поэтому подвожу девушку к передней, чтобы усадить на место рядом с собой. Краем глаза вижу, как Джойс впивается ногтями в свою сумочку, прижимается к спинке сидения так сильно, будто желая проникнуть в него. Смотрит на Эмили, как будто перед ней чертов ходящий труп.

Заталкиваю девушку в салон, хлопая дверцей, а сам обхожу автомобиль, садясь за руль. И стоит мне прикрыть дверь, как ощущаю кожей атмосферу. Натянутую, пропитанную тревогой и… Страхом? Но боится явно не Эмили, которая равнодушно смотрит перед собой, нервно перебирая ткань майки пальцами. Давлю на газ. Наконец, можно вернуться домой, а то эта поездка вытягивает из меня все силы. Смотрю на дорогу, правда,

изредка поглядываю на Эмили, которая слишком уж тихо дышит, что в голове рождаются сомнения — а дышит ли она вообще? На нужном повороте разворачиваю машину, радуясь тому, что Джойс замолкает. Что-то явно не дает ей открывать рот в присутствии Эмили, и это может озадачить, хотя, кто знает. Главное, что она молчит.

Хмурю брови, когда Эмили начинает шевелить руками. Роется в кармане, вынимая железную зажигалку. Щелчок — и огонек появляется. Затем исчезает. Ещё щелчок — искры. Она повторяет это, наблюдая за языком пламени, что появляется и исчезает, словно это какое-то чудо, а я откашливаюсь, интересуясь:

— Ты куришь? — зачем ещё нужна зажигалка?

Тормозим на светофоре, поэтому пользуюсь минутой, наклонившись к волосам девушки, но не чувствую запаха никотина. Краем глаза вижу, как Джойс с недоверием щурит веки, наблюдая за мной, но не обращаю внимания, резко приняв былое положение, когда Эмили поворачивает голову, уставившись на меня. Это не вызывает растерянности:

— Зачем тебе зажигалка? — интересуюсь, но она не отвечает, продолжая щелкать. Где-то я читал об этом. Что-то связанное с нервами. Навязчивый невроз, так? Когда человек повторяет одно и тоже действие, иногда даже не замечая это и не контролируя. Обычно причина этому — чувство тревоги. Знаю это, так как у матери была похожая проблема, но она вечно теребила волосы.

Эмили хранит молчание, переводит взгляд на дорогу, и я больше не трогаю её, поэтому весь путь проходит в тишине. Рад ли я этому? А должен?

Мне приходится пойти на хитрость и сделать круг вокруг нашей улицы, чтобы первым делом остановиться у дома Эмили, знаю, что Джойс скорее всего понимает это, но ничего не говорит, смотря в окно. Девушка рядом со мной сидит ровно, даже когда машина тормозит у калитки её дома, поэтому смотрю на неё, объявив очевидное:

— Приехали.

Эмили вытягивает шею, с недоверием осмотревшись, после чего берется за ручку дверцы, выходя на улицы. Молча. Ничего не сказав. Я упираюсь взглядом ей в спину, не сводя глаз до тех пор, пока Хоуп не входит в дом, и подмечаю одну странность. Дверь была открыта. Поднимаю взгляд. На улице темно из-за погоды, но в окнах не горит свет. Получается, либо все спят и не заперли дверь, либо перед уходом «в никуда» Эмили её не закрыла. Хмурю брови, часто моргая, и смотрю перед собой, никак не находя объяснения такому легкомыслию. Но мне не дают подумать.

— Поехали, — мне кажется, или Джойс ворчит? Что ж, этот день становится лучше.

Жму на педаль газа, продолжая играть роль шофера, но взгляд всё равно скользит к окнам дома девушки.

Свет так и не загорается.

***

«Мам, мне кажется, это опять происходит. Я помню только то, что легла спать в кровать, но, проснувшись в гостиной, обнаружила, что прошло больше недели. Мам, как думаешь, это нормально? Ты говорила, что да, но я так не считаю. Когда вы вернетесь домой? Я скучаю».

Женщина в белом халате дочитывает сообщение, протянув телефон доктору, который надевает очки, перебросившись взглядом с коллегой по работе.

Мигание экрана. Ещё одно сообщение. Короткое, но значимое.

«У меня дыры в сознании».

Комментарий к Глава 9.

Группа с работами по Дилану (надеюсь на Вашу поддержку в развитии):

https://new.vk.com/obrienfanfiction

========== Глава 10. ==========

— Терпи, милая.

Яркие вспышки света бьют по глазам, приносят неописуемую боль, но та вряд ли сравнима с тем, что в данный момент длинная игла проходит кожу насквозь, заставляя выгибаться от безумной дрожи в теле. Вспышки. Они нескончаемо терроризируют, вынуждают сжимать мокрые от холодного пота веки. Дергает руками и ногами,

понимая, что те привязаны к кровати. Обездвижена. Полностью.

— Милая, — голос родной, теплый, до слез знакомый, но она слышит в нем испуг. Этот «близкий» человек боится её.

— Держите её шею, — другой, совершенно незнакомый мужской голос. Хватка горячих пальцев в области плеч и горла, игла входит глубже, а крик, дикий, безумный вопль становится громче, разрывая ушные перепонки всех присутствующих.

Вспышка — и всё смешивается в хаос.

Вспышка — и Её больше нет. Она в темноте. Она — темнота.

От лица Дилана.

Не самое удачное начало утра, тем более выходного дня, но мне пришлось встать раньше девяти, ибо Засранец никак не может угомониться. Этот комок шерсти только и делает, что мяукает, лежит на прохладном полу и издает непонятные горловые звуки, будто его вот-вот стошнит. Я тру лицо, ворочаясь на кровати, и сбрасываю с себя одеяло, чтобы немного охладить кожу, после чего, старанием и усилиями, сажусь, сгибая ноги в коленях, чтобы не завалиться назад на подушку, и тру лицо ладонями, убирая влажные локоны темных волос с лица. Жарко. Смотрю в сторону котенка, который быстро дышит, продолжая пищать, так что слезаю с кровати, шаркая босыми ногами к нему. Хмуро разглядываю животное, опустившись на одно колено, и касаюсь его носа пальцем. Горячий. Наклоняю голову, заглядывая в глаза котенка, который смотрит перед собой, медленно моргая, и встаю, быстро идя к шкафу. Стоит показать его ветеринару, так? Засранец явно нездоров. Надеваю футболку, сменив спальные штаны на темные джинсы, обуваюсь. Все свои вещи держу в своей комнате, в том числе и некоторую еду, зубную щетку, полотенце. Да, от этого здесь беспорядок, но мне так легче. Надеваю синюю бейсболку козырьком назад, и вновь подхожу к котенку, осторожно взяв его на руки и уложив на груди, отчего он начинает громче пищать. Это напоминает скуление пса. Выхожу из комнаты, радуясь тому, что не сталкиваюсь в коридоре с жителями сего дома, и спешу вниз, так же надеясь, что мне навстречу никто не выйдет, но надежда, в моем случае, умирает первой.

— Дилан, — голос отца не такой. Он зовет меня с кухни громко, четко, так, чтобы я точно расслышал. Требовательно и немного серьезно. Хотя, быть может, мне кажется. Я отношусь к нему предвзято, и жизнь мне это не портит.

— Дилан, — он повторяет, уже повышая голос, поэтому торможу, закатив глаза в потолок, и оборачиваюсь, сделав шаг на кухню. За столом сидит Джойс, которая выглядит так, будто в штаны наложила, так что я мог бы рассмеяться, унизив её, но стою молча, ожидая слов отца. Джизи варит кофе. И да, они бы вполне сошли за нормальную семейку, вот только здесь явно есть лишние. Это я. И мне легче дышать от мысли, что по окончанию учебного года я уеду. Из этого дома. Навсегда. И мне не придется тихо пробираться в свою комнату, чтобы не пересечься с мужиком, лицо которого выглядит больше взволнованным, чем злым.

— Присядь, Дилан, — отец сидит за столом, указывая ладонью на стул рядом с собой, но я лишь искоса смотрю на него, будто спрашивая, в своем ли он уме? И мужчина проникается моим настроем. Точнее, «ненастроем» на разговор, поэтому скрещивает пальцы рук, положив их на поверхность стола, после чего следует тяжелый вздох, который он дарит то ли мне, то ли своей «женушке», что поднимает на него требовательный взгляд, будто уговаривая начать. Котенок в моих руках тяжело дышит, чихая, так что я уже готов развернуться и уйти, но отец открывает свой поганый рот, выдавливая:

— Я хотел обсудить это с тобой ещё тогда, когда встретил в аэропорту, но, — кашляет, видимо, нервничает. — Но установить контакт не удалось, — улыбается так, будто эти воспоминания являются чем-то светлым из копилки наших с ним «свиданок», так что я смотрю на него, как на последнего кретина, всем видом даю понять, что его слова мне неинтересны.

— Так вот, — мужчина смотрит в ответ. — Я хотел поговорить с тобой о том, что нужно быть более осторожным в общении с людьми, понимаешь?

Что? Я кому-то из них нагрубил? Я ж, черт возьми, вообще не контактирую с ними. Что этот придурок несет?