Холестерин колец
Шрифт:
«Что же до внутреннего значения или 'идейного содержания'», о котором говорит в своем предисловии профессор Т., то тут его нет и в помине, не считая, впрочем, того, которое вы, читая книгу, способны привнести в нее сами. (Подсказка: О ком П.Т.Барнум сказал, что такие-де «рождаются раз в минуту»?) Мы надеемся, что с помощью этой книги читатель сможет приобрести углубленные представления не только по части природы литературного разбоя, но также и относительно присущих лично ему особенностей. (Еще подсказка: Какие слова выпущены из нижеследующей известной пословицы: «У — не залежится —«? Три минуты на размышление. На старт, внимание, поехали!)
«Холестерин Колец» представляет собой пародию. Это важно помнить. Перед вами попытка высмеять другую книгу, а вовсе не выдать себя за нее. Стало быть, мы просто обязаны подчеркнуть: тут все понарошку! Поэтому, если вы почти уже собрались купить эту книгу, считая, что она про Властелина Колец, самое лучшее для вас — засунуть ее обратно в ту груду макулатуры, из которой вы ее извлекли. Правда, если вы уже дочитали до этого места, то это, скорее всего, означает, что
Это мы, дурачок. Брынь!
ПРОЛОГ — ОТНОСИТЕЛЬНО ХОББОТОВ
Относительно книги, которую читатель держит в руках, сказать можно только одно: главным побуждением ее авторов было желание разжиться деньгами, так что перелистывая ее страницы, читатель узнает немало и об их характерах, и об их литературной порядочности. Что же до самих хобботов, то о них он не получит практически никаких сведений, поскольку всякий, у кого в голове сохранилась хотя бы малая часть шариков, охотно согласится, что подобные твари могут существовать разве в детском воображении, да и то еще следует оговориться, что речь идет о детях, которые проводят младенческие годы в плетеных корзинках, а подрастая, становятся уличными фиглярами или страховыми агентами, — если не просто людьми, зарабатывающими на жизнь кражей домашних собак. Тем не менее, если судить по тому, как хорошо расходятся интересные книги проф. Толкина, эти люди составляют довольно обширную часть населения, легко узнаваемую по своеобразным подпалинам на карманах, возникающим лишь при самопроизвольном возгорании смятых в увесистый ком купюр. На потребу таким читателям мы и собрали здесь воедино кое-какие относящиеся до хобботов клеветнические сведения откровенно расистского толка, каковые нам удалось выжать из книг проф. Толкина, для чего их пришлось разложить аккуратными стопками по полу и затем долго топтать ногами, скача и подпрыгивая. В угоду этим же читателям мы включили сюда краткий пересказ скоро выходящего в свет (так скоро, как только удастся распродать вот эту собачью чушь) описания ранних приключений Килько Сукинса, названного им «Путешествие с Гормоном в поисках Нижесредней Земли», но переименованного мудрым издателем в «Долину Троллей».
Хобботы — народ противный, но приставучий, численность его довольно резко сократилась с тех пор, как на рынке волшебных сказок обозначился спад. Туповатые и строптивые, да при том еще и занудливые, они предпочитают всему на свете простое житье в пасторальном убожестве. Техники более сложной, чем удавка, дубинка или люгер хобботы не любят, а «Переростков», или «Верзил», как мы у них называемся, они сторонились издавна. Ныне они с нами, как правило, не связываются, — исключая те редкие случаи, когда им удается сбиться в банду до сотни голов, чтобы сожрать всухомятку какого-нибудь одинокого фермера или охотника. Хобботы — народ маленький, ростом чуть меньше гномов, которые считают их тщедушными, лукавыми и непредсказуемыми, а между собой часто называют «болотной чумой». В высоту они редко достигают более чем трех футов, но тем не менее вполне способны одолеть любое существо, ростом вдвое меньшее их, — конечно, если им удается застать его врасплох. Что же до хобботов, населяющих Шныр, о которых у нас и пойдет главным образом речь, то они отличаются необычайной неряшливостью, ходят в залосненных серых с узкими лацканами костюмах, а к ним надевают тирольские шляпы и галстуки из шнурков. Обуви они не носят, передвигаются же на двух покрытых волосом затупленных приспособлениях, которые можно назвать ступнями лишь на том основании, что ими-то и кончаются у хобботов ноги. Угреватым лицам хобботов свойственно злорадное выражение, обличающее глубоко укоренившуюся в обладателе такого лица привычку звонить незнакомым людям по телефону и, выкрикнув какую-нибудь непристойность, немедленно вешать трубку; когда же хобботам случается разулыбаться, то в их манере помахивать языком, свесив оный на целый фут, обнаруживается нечто такое, отчего даже дракон с острова Комодо начинает в изумлении нервно сглатывать. Пальцы у них длинные, ловкие — такого рода пальцы, что сразу приходят на ум руки, привыкшие смыкаться вкруг шеи каких-нибудь мелких пушистых зверушек, или шарить по чужим карманам, — хобботы здорово мастерят всякие сложные и полезные штуки вроде игральных костей со свинцом внутри или мин-сюрпризов. Любят они поесть-попить, поиграть в «ножички» с каким-нибудь безмозглым четвероногим и рассказать похабный гномовский анекдот. Любят также устраивать тоскливые вечеринки и дарить дешевые подарки, — что же до прочих существ, то они относятся к хобботам точь в точь с таким же почтением и приязнью, как к дохлой выдре.
Совершенно понятно, что хобботы нам родня, место которой — на эволюционной линии, ведущей от крыс к росомахам, а от тех прямиком к итальянцам, но какова истинная степень нашего с ними родства теперь уже и не скажешь. В добрых стародавних днях корни хобботов, в тех днях, когда мир населяли красочные существа, каких ныне можно увидеть разве что выпив кварту выдержанного денатурата. Только эльфы и сохранили предания о тех временах, но ведь летописи эльфов заполнены по большей части разными байками про них самих, да еще скабрезными изображениями голых троллей и отталкивающими описаниями оргий так называемых «орков». Впрочем, хобботы определенно жили в Нижесредней Земле еще задолго до дней Фрито и Килько, в которые, подобно пожилой колбасе, внезапно заявляющей о своем присутствии, они заставили призадуматься совет Малых и Нелепых.
Случилось все это в Третью Эпоху Нижесреднеземья, в Эпоху Листового Железа, земли той поры давно уже погрузились в море, а их обитатели — в круглые цинковые коробки, в коих хранятся диснеевские мультфильмы. О землях предков хобботы времен Фрито утратили уже всякие воспоминания, отчасти потому, что уровень грамотности и умственного развития их мало чем отличается от свойственного молодому морскому ежу, отчасти же из-за присущей хобботам любви к генеалогическим штудиям, заставляющей их с неприязнью относится к мысли о том, что корни их старательно подделанных семейных древес примерно так же прочны, как у Бирнамского Леса. Тем не менее косноязычный их говор и любовь к блюдам, приготовленным на бриолиновом сале, определенно свидетельствуют, что в какой-то из периодов своего прошлого им случалось забредать на запад. В легендах их и старинных песнях, посвященных все больше сластолюбивым эльфам и мучимым течкой драконам, мимоходом упоминаются местности, лежащие вкруг Реки Анаглин, между Фанерным Бором и Картонными Горами. Кое-какие летописи, хранимые в огромных библиотеках Роздора, не говоря уже о старых номерах «Полицейской Газеты» и тому подобном добавляют этому суждению достоверности. Какая причина побудила хобботов предпринять опасный переход через горы в Идиодор, достоверно неизвестно, хотя в тех же песнях упоминается Тень, накрывшая землю, так что в ней перестала расти картошка.
Еще до того, как перейти Картонные Горы, хобботы разделились на три рода-племени: Мухоноги, Нахрапы и Боровики. Самые многочисленные из них, Мухоноги, были смуглы, косоглазы и поменьше прочих хобботов ростом; руки и ноги имели ухватистые, что твоя фомка. Жить Мухоноги предпочитали в холмах и взгорьях, потому что там легче, подкравшись сзади, оголоушить кролика или небольшого козла, а на жизнь зарабатывали, нанимаясь в телохранители к местным гномам. Нахрапы были покряжистей и поупитанней Мухоногов, а жили они на зловонных землях, лежащих промеж рукавов и прочих конечностей Реки Анаглин, выращивая фурункулы и зобы, которыми и торговали по всей реке. Волосы они имели длинные, блестящие, черные и очень любили ножи. Эти хобботы чаще прочих общались с людьми, время от времени вырезая семью-другую. Малочисленнее прочих были Боровики — относительно высокорослые и тощие, они обитали в лесах, бойко торгуя кожтоварами, сандалиями и всякими кустарными поделками. Порой они нанимались к эльфам для выполнения в их жилищах разного рода отделочных работ, но основным времяпрепровождением Боровиков было — горланить леденящие душу народные песни да прикалываться к белкам.
После перехода через горы хобботы, не теряя времени, принялись обосновываться на новых местах. Они брали себе имена покороче и втирались во все деревенские клубы, отбрасывая остатки своего древнего языка и обычаев, будто бутылки с зажигательной смесью. Происходившее в те же времена необычное переселение людей и эльфов из Идиодора в восточные земли позволяет довольно точно определить дату появления хобботов. В тот самый год, в 1623-й год Третьей Эпохи, два брата-боровика, Хамло и Драно, перешли через Реку Брендивин во главе большой толпы хобботов, переодетых странствующими кладбищенскими ворами, и вышибли из Грабьгоста тамошнего великого князя. Князь поворчал-поворчал, но поневоле смирился, а хобботы в ответ, перекрыв мосты и дороги заставами, принялись перехватывать княжьих гонцов и осыпать его письмами, полными угроз и внушений. Короче говоря, обосновались надолго.
Вот с этого момента и началась история Шныра, причем хобботы, отлично знавшие, что такое срок давности, учредили новый календарь, открыв его прямо переходом через Брендивин. Новоприобретенные земли пришлись им по душе, и они тут же вновь исчезли из истории людей и эльфов, что вызвало повсеместно такой же взрыв горя, какой порождается безвременной кончиной бешеной собаки. На всех картах Американской Ассоциации Автомобилистов Шныр помечен большим красным кружком, а немногие люди, которые в него забредали, либо навсегда пропадали без вести, либо утрачивали царя в голове на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, если не считать этих редких визитеров, хобботы до дней Фрито и Килько были полностью предоставлены самим себе. Пока в Грабьгосте еще сохранялась какая-никакая власть Князя, хобботы номинально оставались его подданными и даже послали на последнюю в Грабьгосте битву (с Повелителем Трущоб из Буры) несколько снайперов, хотя и до сей поры неизвестно, кому в подмогу. Когда же Северному Княжеству пришел конец, хобботы вернулись к присущей им размеренной, простой жизни: к обжорству и пьянству, к песням и пляскам и к махинациям с поддельными чеками.
Как ни странно, легкая жизнь в Шныре сохранила хобботов в сути их неизменными, — они по-прежнему неистребимы, как тараканы, а иметь с ними дело не легче, чем с загнанной в угол крысой. И хотя они, как правило, сохраняют, набрасываясь на противника, полнейшее хладнокровие, а убивают только за деньги, заехать кому-нибудь ногой в промежность или наброситься всемером на одного они все еще мастера. Стрелки они первоклассные, им какую пушку не дай, они со всякой управятся, так что любая зверушка помельче и понерасторопней, имеющая глупость повернуться спиной к ораве хобботов, рискует тем, что от нее и мокрого места не останется.