Холод и жар
Шрифт:
Они носили фиолетовые костюмы охотников на демонов. В них обоим было удобнее, чем в городской одежде.
Изабелла посмотрела в глаза Эрнста.
«Между нами и родителями возникла пропасть непонимания», – её мысли были исполнены горечи, – «и сегодня я поняла, что она будет только расширяться. Мама с папой ждут, что мы с тобой будем как обычные люди. Работу найдём, семьи-детей заведём. Видеться будем только на выходных, и то, если повезёт. И будем жить «как надо», как серые обструганные болванчики. А ты знаешь, как нас обоих это не устраивает…»
«Поэтому
«Я поняла, что это не поможет», – взгрустнула Изабелла, – «Они будут доставать нас вечность. Ты посмотри, как бабушки с дедушками держат наших родителей в узде, хотя они давно повзрослели, состоялись и им по сорок лет. Я не хочу так!» – внутри неё начала закипать ярость и досада, – «что должна я сделать, чтобы они наконец поняли, что я – это я, Изабелла, Сестра, охотница на демонов, а не нарисованная в их воображении картинка хорошей девочки Элеонор Перес? Завалить при них гигантского кровавого демона, и чтобы рядом не проходила Арабелла и не стёрла им память?»
«Не переживай ты так», – подбодрил её Брат, – «это лишь слова, и побольше пропускай их мимо ушей. Сейчас пока потерпим, а когда получим дипломы Академии, то что-нибудь придумаем».
«Эрнст», – Изабелла с грустью посмотрела на него, – «мы же не разлучимся со временем, как большинство братьев и сестёр?»
«В этом вроде нет необходимости», – мягко рассмеялся он.
Брат и Сестра взяли друг друга за руки. Им вдвоём всё будет по плечу.
«Им бы усыновить Кристофора…» – улыбнулась она, – «вот кто помешан на порядке и всяких правилах!»
«Посмотрим ещё, кто кого усыновит», – заключил Эрнст, – «спорим, что Кристофор за пояс заткнёт их».
Сестра смягчилась, но червь сомнений всё равно ел её изнутри. Она чувствовала, что слова Брата её не утешали, потому что была права. Но Изабелла знала, кто ей может помочь в доме двадцать восемь.
Она блуждала по коридорам штаб-квартиры Невидимых, сама не своя. Ей была нужна дверь конференц-зала, который служил и кабинетом Арабеллы Левски.
Изабелла постучалась и вошла. Помещение пустовало, и суета покинула его. Стулья были аккуратно придвинуты к длинному столу. Проектор, который прежде показывал видео с Гранд-Маршалом, не работал и не издавал звуков.
Арабелла Левски стояла у окна и разглядывала иллюзорное голубое небо. Она надела то самое чёрное платье, в котором была в крепости. Изабелле оно больше нравилось, чем одежда «тёти Инес».
– Здравствуй, Арабелла, – сказала Сестра.
Левски обернулась и ответила:
– Привет, Изабелла. Тебя что-то тревожит?
Сестра собралась с мыслями и призналась:
– Да.
– Надеюсь, я могу положиться на твоё доверие? – осторожно спросила Левски.
– Конечно, Арабелла, – ответила Изабелла, – Позавчера мама устроила мне серьёзный разговор. Оказывается, мне пора подумать о замужестве.
Она пересказала Арабелле
– Я вижу, что вы с Эрнстом никак не найдёте общий язык с родителями, – сказала глава общества Невидимых, – это вполне естественно – непонимание между поколениями часто встречается. Их можно понять – на их молодость выпал большой политический кризис. Тогда мы временно освободили Последнюю Надежду от влияния демонов, пока к власти не пришёл д’Обстер. Прежняя система развалилась, а новая ещё не успела сложиться.
– Спасибо, но я знаю историю, – сухо ответила Изабелла, – мама с папой были уверены, что после учёбы в Академии их определят работать в научном институте. Но всё сложилось иначе, и им пришлось самим искать доход и пробиваться в жизни.
– Поэтому неудивительно, что они так ценят порядок и долг, – низкий голос Арабеллы звучал вкрадчиво, – в рушащемся и меняющемся мире хочется сохранить островки стабильности и уверенность в завтрашнем дне.
Они пошли вдоль стола для заседаний и белых стен с серыми колоннами. Арабелла вышагивала чинно и важно, а Изабелла взволнованно плелась за ней.
– И недавнее падение д’Обстера только подтверждает их уверенность в своей правоте, – вздохнула Сестра.
– Увы, – сказала Арабелла, – они родились в совсем другое время, когда многие понятия воспринимались как нечто естественное и само собой разумеющееся. Сейчас, когда им со всех сторон говорят, что они не правы, они уязвлены. Потому что под вопрос ставится их мировоззрение, которое они не отделяют от себя и, как следствие, принимают нападки на него близко к сердцу. Для них такие вещи, как, например, терпимость к магам – это нечто чужеродное и навязанное извне.
– Как и для нас – их традиции, – заметила Изабелла.
– Изабелла, – проникновенно произнесла Арабелла, – вы с Эрнстом с детства были умными и хорошо понимали мир вокруг, чувствовали нюансы. Лучше, чем взрослые, поражённые общественными предрассудками…
– Но у нас нет сил, чтобы отстоять свою правду! – не выдержала Сестра, – может, мы лучше что-то понимаем, но на верху цепи всё равно сидят не желающие понимать. Зачем им это, если они состоялись в жизни и считают себя вправе смотреть на остальных как на неудачников? Сильный не будет думать, а задавит. Авторитетом, как в случае моих дорогих родителей.
– Послушай – в их жизни не было принято что-то осмысливать, – спокойно ответила Арабелла, – материальные ценности были важны, а духовные были формализованы в вещах вроде образования или религии. Их родители обустраивали Последнюю Надежду, а бабушки и дедушки родились ещё до апокалипсиса и пережили первую пору и правление Айзенманна. Не все пережили, что тоже повлияло на жизненную позицию твоих родителей. Ну, а им самим достались два крупных кризиса.
Две волшебницы остановились у стены, на которую во время переговоров транслировали изображение Гранд-Маршала.