ХОЛОД МАЛИОГОНТА
Шрифт:
– Что там такое? – крикнул Федор Фомич. Влажные его пальцы нервно елозили по плечу коллеги.
– Не понимаю, – Марковский поднял голову желая объяснить ситуацию, и в этот момент бечева дрогнула. Но не так, как он ожидал. Скорее это походило на робкую поклевку. Словно сытый лещ коснулся алюминиевой наживки губами. А в следующую секунду бечеву потянуло. Сначала плавно, а затем мелкими рывочками. Невидимая рыбина примерялась к добыче, не решаясь дернуть сильнее.
– Не понимаю!.. – капли пота скатились у Марковского по вискам. Действительно не понимая, что делает, он торопливо потянул ложку на себя. Бечева пошла с неохотой. Что-то с внешней
– Господи! – Марковский поднялся на дрожащих ногах.
– Вы потеряли ложку?
– Ее вырвало у меня, понимаете?
– Может быть, зацепилось за какую-нибудь перемычку? Там вдоль путей, много чего торчит. Хлам разный, муфты, дроссель-трансформаторы…
– Да нет же! – Марковский стиснул руку Федора Фомича. – Мне показалось, что там нечто живое. Ее так странно тянуло… Я о бечевке. Сначала тихонько, а потом…
– Подождите! Вы же говорили о шпалах. Ложка что, не ударилась о них?
– Этого не случилось. Там ВООБЩЕ НЕТ НИКАКИХ ШПАЛ. Пустота и что-то сильное, живое.
– Но… – Федор Фомич замолчал, не зная что сказать. Марковский тем временем достал носовой платок и занялся взмокшим лицом.
– Это не тоннель, – хрипло произнес он.
– Значит, имитация?
– Вероятно, да.
Федор Фомич не заметил, как привалился спиной к гофрированной поверхности перехода. Злое электричество пропитало воздух, ладони вспотели, покрывшись липким жаром. «Сейчас рухну в обморок,» – обречено подумал он. Колени предательски дрогнули, возникло жуткое желание прилечь. Прямо здесь и прямо сейчас. Федору Фомичу ничего не оставалось, как ругнуть последними словами свое розовато-ухоженное детство, генеалогию, одарившую его столь уязвимой нервной системой.
– Вы ничего не слышите? – Марковский придвинулся вплотную. – Будто что-то скребет по стенам…
Жестом приговоренного к эшафоту Федор Фомич вытер ладони о брюки. Слушать было страшно, но он все же заставил себя прислушаться и тоже уловил скребущие звуки. Цокот колес о рельсовую колею представлял собой лишь часть целого. Слушающий да услышит. У него вдруг возникло видение вагона, продирающегося сквозь кустистые заросли. Там, за окнами, что-то звонко потрескивало, оснащенные шипами ветви царапали обшивку, сдирая зеленую краску, оставляя на бокам пассажирского состава безобразные борозды. Так, по крайней мере, моделировалось происходящее. В сознании видение укладывалось с трудом, но вообразить другое он был не в силах. Разве что предположить, будто вагон облеплен сверху до низу когтистыми существами, скажем, кошками или крысами, но поезд – в конце концов – не ломоть хлеба или сыра. Чем мог привлечь этих тварей безликий металл?… Неожиданно Федор Фомич ощутил, что эластичная гармонь за его спиной медленно прогибается. Словно кто-то приваливается к вагонам грузным туловищем. Какой-нибудь космический слон или диплодок из юрских времен. Отскочив от ожившей стены, Федор Фомич сбивчиво заговорил.
– Анатолий Иванович! Там что-то есть! Я только что почувствовал!
Настороженно протянув руку, Марковский коснулся прогнувшегося гофра. Мерзкий холодок вторично окутал сердце. Эскадроном мыслишек паника ворвалась в мозг, размахивая шашками, по-звериному подвывая. Ребристая стена и впрямь прогибалась. Марковский судорожно сглотнул. В этой медлительной неукротимости угадывалась та же мощь, что утянула минуту назад бечеву. Возможно, великаноподобное НЕЧТО испытывало на прочность поездную кожуру? Отдернув руку, Марковский потянул Федора Фомича в тамбур.
– Оно может пробраться и сюда!
– Но что это?!
– Не знаю, – Марковский захлопнул лязгнувшую дверь, навалился на нее плечом. – Ключ!.. Надо было взять у официантов ключ!
– Кто мог предвидеть такое?
– Да, вы правы… Черт! Следовало ограничиться одной группой. Павел Константинович с этим Семеном – они же ничего не знают!
– Возможно, они уже вернулись?
– Хорошо бы, – Марковский взял Федора Фомича за локоть и зашагал по коридору.
– А если воспользоваться стоп-краном?
– Стоп-краном? Зачем?
Федор Фомич безмолвно открыл и закрыл рот. Он ляпнул первое, что пришло на ум.
– Вы хотите застрять здесь навечно? – Марковский остановился. – Погодите-ка!.. – ему почудилось, что в одном из купе оживленно переговариваются. Нащупав выпуклый куб замка, он дернул скользкую рукоять. Голоса немедленно смолкли, дверь не поддавалась. Постучав костяшками пальцев, Марковский прижался к пластиковому покрытию ухом. Ответом ему была тишина.
– По-моему, там никого, – неуверенно шепнул Федор Фомич.
Марковский буркнул неразборчивое ругательство. Еще раз требовательно постучал.
– И пес с ними! Не хотят, не надо, – он хрипло откашлялся. – Как бы то ни было, мы возвращаемся. Нам есть что обсудить.
– Вы имеете в виду…
– Я имею в виду тварей, облепивших состав. А, может быть, не тварей, а тварь. Это во-первых, а во-вторых, мы узнали кое-что еще. Поезд движется не по тоннелю. Рельсы и шпалы – такая же фикция, как эта мгла.
Глава 10
Три таблетки феназепама сна не приблизили. Мозг окутало вязким дурманом, а тело продолжало беспрерывно ворочаться. Под окнами кто-то заунывно выкрикивал одно то же, вызывая какого-то Кима. Чертов Ким не откликался, и у Александра Евгеньевича стало появляться подозрение, что кричать будут всю ночь. А потом вдруг вспомнилось, что он забыл перед сном почистить зубы. Пришлось снова вставать и шлепать босиком по холодному полу. В ванной щетки не оказалось, зато в прихожей, под вешалкой, он обнаружил большой кованный сундук. Стоило открыть крышку, как из дремучих недр выкатилось золотистое облако моли. Лицо следователя опалило огнем. С криком он прикрыл глаза. Стены прихожей, клетчатый пол – все завертелось в головокружительном танце.
Должно быть, сознание оставило его на некоторое время, потому что, открыв глаза вторично, прихожей он больше не увидел. Александр очутился в больнице, в комнатке без окон. Марлевая ширма отгораживала дальний угол, и там, за этой ширмой, шумела вода, зловеще побрякивали инструменты. Человек, перебирающий инструментарий, вполголоса напевал «Ландыши». В некоторых местах слова он заменял свистом.
– Будь паинькой, Сашок, – чья-то рука сжала его бицепс. Вздрогнув, Александр повернул голову и увидел Димку Губина.