ХОЛОД МАЛИОГОНТА
Шрифт:
Дверь распахнулась. Иннокентий Павлович нес в руках полиэтиленовый пакет.
– Вот тебе твоя «супербомба», которая, кстати сказать, побывала в воде, – и это единственное, что нам удалось выяснить. А вот и пара телефонных номеров. Один из них наверняка записан правильно. Эй! Ты слышишь меня?
– Да, конечно… – Александр перевел дух. Незримая рука оставила плечо в покое, предупреждение было сделано.
– Ты вроде как с лица спал. Или мне показалось?
– Показалось, – Александр выдавил из себя ухмылку. – Значит, говоришь, что один из них записан неверно?
– Нет, – Иннокентий хитровато улыбнулся. – Я хочу
– Между этими двумя фразами есть разница?
– Есть – и весьма существенная!
– Не согласен, но пусть будет по-твоему, – Александр забрал полиэтиленовый пакет. Обернувшись, окинул взглядом углы и стены. Пусто. Конечно же, пусто… А чего ты ожидал, дружочек?… Черных следов и луж крови? Чего вообще от НИХ можно ожидать?
Человечек был кругл телом, мягок в манерах, картав и витиеват в фразах. Как ни странно, картавость ему шла, делая человечка милым и добрым. Хотя вполне возможно, так оно и было на самом деле. Представился он, как Сан-Саныч, и Александр сразу понял, что напрягать память не потребуется Подобные имена и подобные образы запоминаются на всю жизнь. Есть люди блеклые, сливающиеся с мирским ландшафтом. Сан-Саныч к этой категории не принадлежал. Беседа длилась уже второй час, и, поерзывая в старом креслице, председатель центра аномальных явлений с увлечением вещал о спиритизме и инопланетянах, о возможности телепортирования и телекинезе, о сглазах и старинных обрядах.
– В целом Иннокентий Павлович охарактеризовал нашу деятельность верно. Мы, конечно же, не ученые. Пожалуй, настоящих ученых в этой области пока и нет. Техническая эпоха с завидным упорством отвергала чудеса в прошлом, отвергает и поныне. Что поделаешь? Так им, вероятно, легче. И потому мы абсолютно лишены поддержки. Любопытство – та самая сила, что заставляет нас объединяться. Но, наверное, все на Земле начиналось именно с него. То есть, с любопытства.
– С вами трудно не согласиться.
– О! Если бы это было действительно так! Но, увы, со мной спорят. Да еще с какой страстью! Напористо, крикливо…
– Злобно?…
– Вот-вот! Злобно. Вопрос согласия и несогласия – вообще один из самых неразрешимых. Возможно, его решит век тридцатый, но уж никак не наш с вами.
– Видимо, надо покаяться. Так сказать, для душевного равновесия. Я ведь тоже кое-кого из вас называл психами. Честное благородное! К счастью, все в прошлом… Скажите, вы занимаетесь еще чем-нибудь помимо ваших аномалий?
– Конечно! На что бы я покупал хлебушек с молоком? Имею диплом, работаю инженером по турбинам. Так сказать, ближайший друг резинки и карандаша. А все это, – Сан-Саныч обвел руками бедно обставленный кабинетик, – можно сказать, хобби. В свободное от работы время.
– Насколько я понял, сбор и обработка информации – основное занятие центра?
– Пока да, – Сан-Саныч сокрушенно причмокнул губами. – Хотя и об этом можно говорить с большой натяжкой. Серьезный анализ – это, как минимум, средний компьютер. Наши файлы содержатся в обычных амбарных книгах, а анализ проходит преимущественно у кого-нибудь на кухоньке или прямо здесь.
– Кроме вас в городе есть еще подобные организации?
– Сколько угодно! Уфологи, спириты, просто верующие и наконец сатанисты.
– Сатанисты? Это что, производное от сатаны?
– Совершенно верно. Странно, что вы ничего о них не слышали.
– А почему я должен был о них слышать?
– Эпархия-то ваша. Хулиганы от религии – так их можно назвать. Серьезного там мало, но внешний этикет соблюдается. Я имею в виду черную кабалистику, перевернутые распятия, чтение разного рода гримуаров, священных писаний, переписанных наоборот. Не поняли?… Ну, скажем, ваше имя Саша, – в дьявольском изречении оно бы звучало как Ашас. Детская вроде игра, но скольким умудренным людям взбаламутила головы. Володя – Ядолов, Олег – Гело и так далее. Ябор, Лиахим, Илатан…
– Довольно зловеще получается. Ядолов…
– На этом и строится смысл перевертышей. Коли человек двулик, то ему положено и два имени. Одно дает Бог, второе Сатана. А дальше начинается борьба – кто кого.
– И чем же занимаются ваши сатанисты?
– Ну, во-первых, они вовсе не мои, а во-вторых, в занятиях черных поклонников мало интересного. Во всяком случае для меня.
– Вы считаете, что они играют?
– Не то что играют, но… Скорее, тут можно говорить, о театрализованной мистификации. В каждом из нас живет нереализованный артист, а черная красота тоже по своему красива. Вспомните нацистские парады и огненную символику – разве все это не завораживало? Демонстрация мышц в устрашающем ритме. Языки костра и рокот барабана…
– Пляска под бубен?
– Что-то вроде этого. Впрочем, здесь не только театр. Есть, знаете ли, такие чудаки, которые неравнодушны и к страху. Это ведь тоже чувство из острых. И достаточно сильное. Кому-то оно приносит боль, а кому-то радость. Запугать себя и других – для многих вершина наслаждения. Бойся силы, тобою созданной!
– Я вижу, вы относитесь к ним с небрежением.
– Ни в коем случае. Просто это не моя специфика. Моей она станет, если среди сатанистов объявится энергетически опасная личность. Вот тогда дело примет серьезный оборот.
– А если оно уже стало таковым?
– Сомневаюсь. Всей нашей клиентуре мы ведем строгий учет.
– Разве они не соблюдают конспирацию?
– По крайней мере от нас они не очень таятся. Во-первых, знают наше лояльное отношение ко всякого рода мистификациям, во-вторых, конспирация им бы не помогла. Я уже упоминал: в нашем штате порядка двух десятков экстрасенсов первой и второй категории. Они с легкостью выявляют энергетических чужаков. Время от времени кто-нибудь из них посещает заседания сатанистов. Если бы чужаки там появились, мы бы узнали об этом первыми.
– Завидую вашей уверенности. Вы знаете все обо всех?
– Отнюдь, – пухлые ручки Сан-Саныча протестующе трепыхнулись. – Напротив, вполне допускаю, что большая часть сведений ускользает от нашего внимания. И все-таки общую картину мы видим. Сатанисты – это пустяк, уверяю вас! Куда страшнее вампиры! Треть всех энергетически одаренных людей – самые настоящие вурдалаки. Они высасывают из окружающих жизненную силу и зачастую сами даже не подозревают об этом. Знаете ли, тяжелые книги, пьесы, телепередачи… Самое чудовищное, что некоторые из таких людей пробуют лечить. То есть, вероятно, они и впрямь не знают о негативном качестве своих способностей, а публика, ощущая нечто, с покорностью опускает головы. Вот такого рода кудесников мы пытаемся выявлять. Тяжеловато, но в конце концов они идут с нами на переговоры. А далее – регистрация, всевозможные измерения, изучение.